Сосед сверху, сосед снизу

Твердые пальцы очень быстро пробираются под тонкую ткань, плавным движением скользят по скользким, и без его прикосновений пылающим складкам, многообещающе касаются клитора, а после стискивают его, выбивая из меня только восторженный возглас.

Настя, Настя, только вдумайся, что ты делаешь? На окне? С раздвинутыми ногами? Дала залезть себе в трусы?

Господи, да когда уже эта мерзость перестанет сверлить мне мозг?

Кто я? Мужняя жена? Не-а. Даже Дэн согласен с этим исходом и уже не скрывает, как ему не терпится всем рассказать о своей новой пассии. А скоро я перестану быть ему женой еще и официально. И ничего я Дэнчику уже не должна, раз и он мне не должен.

— Мне надо поднажать, чтобы ты перестала думать?

Эмиль не угрожает, он просто ставит перед собой задачу. Сказано поднажать — он и поднажимает, резко растирая мой клитор раз за разом.

Если у меня и были мысли до этого, то сейчас они и вовсе закончились.

Нет сил ничего думать, есть смысл тихонько похныкивать и вилять бедрами, пытаясь увернуться от этих безжалостных пальцев, чтобы не сойти с ума окончательно.

Нет, не выходит.

Он настигает меня всякий раз. И всякий раз его пальцы будто карают меня за то, что я допускаю мысль о прекращении этой сладкой пытки.

Может, все-таки не бежать? Не прекращать? И пусть он…

Он останавливается. Тогда, когда я, кажется, была уже готова сдаться на его милость, за секунду до самого пика.

— Эми-и-иль, — мой жалобный всхлип получает только кривую усмешку.

И он с минуту просто поглаживает меня там, не совершая ни малейшего дальнейшего притязания.

— Не передумала еще насчет того, что ты со мной не будешь, мышка? — с ласковым сочувствием интересуется Эмиль. — Кровать недалеко...

— Пф, — я фыркаю, пытаясь выглядеть независимой, что ужасно сложно, когда у тебя в трусах находится рука твоего собеседника, — если это все, что ты можешь, какая тебе кровать?

Ох, зря я это сказала.

Зрачки у Эмиля расширяются, и он одним только точным движением толкается пальцами глубже. Внутрь меня. Сразу тремя пальцами.

Ох!!!

— Эмиль, — я буквально захлебываюсь звуками от ощущений. А он приостанавливается, склоняясь ко мне ближе, будто затапливая меня кипящей лазурью своих глаз.

— Еще? — его мягкий шепот целует меня в полураскрытые губы вместо самого Эмиля.

— Еще! — я сама впиваюсь в его губу зубами, втягивая в поцелуй.

И вот тут начинается трах.

Вот этот языком трахает, не распыляясь на вкрадчивость и неторопливость. Натягивает мой рот на свой язык, иначе и не скажешь.

Его пальцы внутри меня не отстают от ритма.

Если интимный напор у него такой же — с ним нужно трахаться прямо на полу, никакая кровать этого не выдержит.

Настя, ты ведь несерьезно? Ты ведь не можешь! И думать об этом особенно! 

Могу, оказывается.

Это почти что танец, только вместо движений ног — судорожная возня на одном подоконнике.

Мои пальцы впиваются в твердые, кажущиеся литыми плечи. За них я пытаюсь удержаться, до того как упасть в бездну окончательно. Тщетно!

Под моим затылком холодное стекло, но мне это не помогает остыть или хотя бы чуть-чуть отодвинуть меня от закипания.

Он угадал. Секса у меня не было прилично.

И вот чтобы вот так — без прелюдий, на чистом порыве, на первом попавшемся подоконнике…

Дэн называл это «угасание чувств в браке» и утверждал, что это нормально. Просто нам стало нужно все больше условий, чтобы это было.

Слишком много стало «ты должна» и «ты не должна», обеспечивающих наличие его желания. Да и я… Я даже не припомню, чтобы с ним было вот так хоть бы и в первую брачную ночь, тот самый заветный первый раз, я и то так себя не ощущала.

Так, будто под моими закрытыми веками с громкими и звучными хлопками взрываются разноцветные фейерверки.

— Какая ты красивая, когда возбужденная, мышка, — Эмиль снова касается губами моего уха, заставляя меня лишь податься навстречу к нему, — такая красивая, глаз не оторвать. Так и хочется сделать вот так…

И без лишних пояснений он делает своей рукой только четыре движения. По настоящему резких. Добивающих. Роняющих меня в пропасть окончательно.

Оргазм скручивает меня тугим жгутом, выбивая откровенный крик изо рта и заставляя на несколько секунд напрочь забыть о всем остальном мире.

Все, что и остается — только мое дыхание да горячие пальцы Эмиля, поглаживающие меня по внутренней стороне бедра.

— Ты… Ты…

Он накрывает мои губы своим ртом, будто давая мне возможность собраться с мыслями, и на этот раз этот поцелуй снова похож на жесткий, грубый, требовательный трах, после которого на бедрах остаются синяки.

Хотя…

Я об этом знаю на данный момент только из романов. С Дэном у меня так никогда не было…

А с Эмилем будет? 

Эмиль растворяет своим напором эту случайную мысль о Назарове и будто будит во мне второе дыхание.

Нет, все-таки какой же он...

— Ну, скажи-ка мне, мышка, кто лучше целуется, я или Змей? — вкрадчиво тянет Эмиль, давая моим губам свободу. Заставляя задохнуться оторопью.