Соседи

Аргументы стража порядка про то, что перед ними раритет, на них не действовали, кроме того, они опасались, что шляпу с ногами придется кормить, а от этого один расход. И охранник все более нетерпеливо посматривал на посетителя в форме и проверял свое оружие – не заржавело ли, и воздухе начали носиться миазмы бредового скандала, до которого и впрямь было недалеко. И милиционер ушел гордо, как памятник, который не сбросили с пьедестала, а просто переместили от людских глаз куда подальше, чтобы на него не тошно было смотреть. А на улице случилось то, на что цилиндр даже не рассчитывал, – гаишник дал ему под зад ногой, да так, что в сознании цилиндра на протяжении минут пяти не было ничего, кроме множества ярких звезд. И милиционер ушел, а цилиндр был предоставлен самому себе. И все было бы и ничего, если бы вокруг него не стала собираться толпа любопытствующих, которые вполголоса переговаривались о том, что такого урода они никогда еще не видели и если стянуть с него цилиндр, то что они увидят под ним, и так далее, и цилиндр начал понимать, что если не дать деру, то ситуация может принять оборот довольно мрачный. И пока толпа рассуждала, он вдруг неожиданно бросился бежать, а так как уже начало смеркаться, то никто не бросился его догонять и он вдруг оказался опять один наедине со своими ногами, проблемами и отсутствием даже намека на тело и голову. И грустно залез в какой-то неопределенного вида куст, чтобы мир, хотя бы на время, забыл о его существовании.

– Проклятый Калиостро, – думал цилиндр. – Он даже с того света продолжает издеваться надо мной. И все из-за Лауры. Нет уж, поистине женщины – источник и причина всех наших бед. Правда, я слышал от какого-то умника, что виноваты не женщины, а наше к ним отношение. Но разве можно к ним относиться как-то иначе, если они… женщины?

И тут цилиндр хихикнул и, как оказалось, напрасно, потому что Подол во все времена был заселен довольно густо, а теперь и подавно, и маленький человечек снова привлек к себе внимание, которого предпочел бы избежать, – им заинтересовался спаниель, которого наконец вывели прогуляться после бесполезного дня, проведенного в стерильно чистой квартире, в которой не пахло ничем интересным и не за кем было погоняться. И тут мечта обезумевшего от скуки домашнего животного сбылась. И спаниель вцепился в шляпу, которая торчала из кустов, и цилиндру пришлось спасаться бегством. И бежал он довольно долго, быть может, даже несколько часов, потому что усталости не чувствовал, хотя ничего не ел уже несколько столетий. И поздним вечером он оказался там, где, как ему показалось, он уже бывал. И точно – перед ним раскинулась погруженная в глубокий сон Горенка. Лишь из нескольких дымоходов валил дым – верный признак того, что пока на улицу опустились ночные мраки и свирепствует нечистая сила, доблестные горенчане заперлись от греха подальше и сибаритствуют под толстыми коцами. И цилиндру ничего не оставалось, как попытаться пробраться все в тот же сельсовет, где, как ему было известно, в кладовке затаился полуживой фрак, чтобы посоветоваться, как жить дальше, если то, что с ними происходит, можно назвать жизнью. И облапошить кого-нибудь, чтобы развлечься. И через дырку в стекле, которое никто по причине всеобщей халатности так и не починил, цилиндр забрался внутрь присутственного места и прошмыгнул в кладовку.