Соседи

Но на этом его тирада оборвалась, хорошо еще, что не навечно, потому что ненависть пузырьками вскипела в Гапкиной крови, и она поднялась над сиденьем, и в пустом трамвайном вагоне, в котором на беду пиита не было никого, кроме него и Гапки, разразилась борьба добра со злом. Разумеется, каждый из них считал, что добро – это он, а его противник – олицетворение мерзости. «Человека он из меня сделает, дегенерат, – думала Гапка, норовя расцарапать ненавистную харю незадачливого поэта, который дурацким стихом уничтожил остатки ее настроения. – Буду, как верный пес, за ним ходить! Ну, я тебе!». А до пиита вдруг дошло, что означает выражение «биться не на жизнь, а на смерть». Хорошенькая девушка превратилась в ведьму, которая бесшумно носилась за ним с выставленными вперед длиннющими ногтями, а ее кукольное личико превратилось в безжизненную гипсовую маску, на которой карие глаза горели адским, как казалось ему, пламенем (справедливости ради следует заметить, что ведьмой Гапка, как нам кажется, не была, просто, как почти каждой красивой женщине, ей не везло с мужчинами).

– Я больше не буду, – выкрикнул удирая пиит. – Не буду тебе стихи читать! И писать!

Но на тот ком ненависти, в который превратилась Гапка, слова стихоплета не возымели ровно никакого влияния. Она молча летала за Стасиком, а тот то падал на пол, чтобы от нее увернуться, то скакал, задыхаясь, по сиденьям и, как только трамвай остановился на какой-то безымянной остановке, выскочил из дверей и бросился в лес. И только тогда Гапка перевела дух и чинно, как ни в чем не бывало, уселась на сиденье. Попробовала было прочитать мысли водителя, но оказалось, что читать чужие мысли она уже не может, попыталась воспарить над сиденьем – тоже неудача. Что-то с ней произошло, пока она норовила раз и навсегда прикончить пиита. С ужасом Гапка вытащила зеркальце, но в нем, к счастью, виднелась нежная, раскрасневшаяся от бега девушка, и Гапка успокоилась. И благополучно доехала до Горенки. И заявилась в сельсовет, чтобы сообщить Голове, что памятник будет им обоим, но подлого потаскуна на рабочем месте не оказалось. Тоскливец, увидев, какая Гапка хорошенькая, предложил ей подождать шефа в кабинете, пока он приготовит ей чай и всячески засвидетельствует ей свое почтение. Но Гапка прекрасно знала, с кем имеет дело, и, презрительно улыбнувшись, ретировалась домой. По дороге ей пришла мысль зайти в церковь, чтобы помолиться, и она уже почти было решилась на это, но тут ей встретилась Явдоха, которая куда-то спешила, и Гапка сразу сообразила, что затевается какая-то интрига, и решила усесться возле своего дома на лавочке, чтобы обозревать улицу и вывести интриганов на чистую воду. И до глубокой ночи упрямая Гапка сидела на улице, но ничего интересного не увидела. А потом уже и лукавые, смешливые звезды появились на небе, чтобы водить там свои хороводы и наблюдать за теми глупостями, которые творят по ночам люди. Особенно в Горенке. А потом, Гапка была в этом уверенна, несколько звезд упали с неба прямо в Горенку, но не исчезли, а превратились в людей и затерялись среди них, чтобы развлечься, а потом насплетничать своим приятельницам.

«Так значит, существуют люди-звезды, – думала Гапка, – или я сплю? Может быть, и я – звезда? И я тут по ошибке, а мне надо туда, на небо, а то надо мной всю жизнь издевался Голова, и я не могла доучиться, хотя, если честно, меня не очень-то интересует то, что пишут в книгах… Или я обыкновенный человек, только вечно молодой, и потому, что я звезда, я не могу никого полюбить по-настоящему?» От свежего воздуха Гапка уже почти спала, и она зашла в дом, где Светуля бросилась собирать на стол нехитрую снедь. И они не видели, как бесшумный водопад летних звезд обрушился на Горенку на радость влюбленным и просто молодежи, которая радостно и бездумно (не в этом ли, читатель, главный источник счастья?) носилась по лугу. Нет, действительно, волшебное время приходит в Украину в конце июня, когда ночь, как кажется, вообще не наступает и воздух напоен ароматами трав и цветов, а в лесах бесчинствуют гномы, и сердце тоскует по чему-то неизведанному, по другой; жизни, которая, быть может, никогда и не наступит, но разве сердцу можно запретить мечтать? И оно тревожно и радостно бьется, и толкает нас на подвиги и поиски, и помогает нам мечтать.

А Гапка мирно сидела за столом со Светулей, и в этот вечер к ним пока еще никто не ворвался, хотя Хорек попытался напроситься в гости, но был с позором изгнан, и две наши весталки ужинали в тишине и одиночестве. И казалось, что ночь так и пройдет и ничто не нарушит наступившую тишину и благолепие, словно разлившееся в природе.