Соседи

— Вот два места и возьмите на прицел. Как будете гонять за Харгантуйский мостик, проверьте на Ильиной заимке, там тоже пустая изба стоит.

— Петр Иванович, я еще одно место на прицеле держу — Федькин мойган. Там тоже балаган остался… И ключ рядом!

— В четыре места, Дементий Корнилович, не успеешь, вам надо с Яковом.

— Мы договорились. Что ж мы, Петр Иванович, не понимаем, что ли? Тут до любого — каждого доведись… А мы, как ни говори, соседи.

— Спасибо, что зашел, — поблагодарил Петр Иванович.

На террасу вышла Александра Васильевна, позвала мужиков в дом. Дементий сослался на то, что некогда, что устал за день, и, попрощавшись, ушел.

20

Только он поднялся на крыльцо своего дома, от реки, из проулка, вынырнул председательский «газик» и остановился около Мезенцевых.

В четырех домах, расположенных по соседству, к окнам прильнули любознательные белопадцы. Они видели, как из машины ловко выскочили трое: председатель колхоза Благодеров — длинный, как жердь, неожиданно для своего роста подвижный и стремительный, младший лейтенант милиции Василий Емельянович — с неторопливыми движениями, всегда с прищуренными глазами, и шофер Миронов — маленький, улыбающийся, имени его большинство белопадцев не знали, потому что в Муруе и в окрестных деревнях Мироновых много, почти все они — шофера, как две капли воды похожи друг на друга, и который из них возил председателя, белопадцы все время путали.

Через час с небольшим председатель уехал в Муруй, то есть к себе домой, а Василий Емельянович через полчаса в полной своей форме от Мезенцевых пошел к Лоховым. Идти близко, наискосок через дорогу, и Василий Емельянович как будто нарочно шел медленно, чтобы его видели.

Никто не удивился, что Василий Емельянович от учителя идет к Лоховым. К учителю и раньше Василий Емельянович частенько наведывался — как-никак учился когда-то у Петра Ивановича. К Лоховым зайти у Василия Емельяновича тоже немало оснований: когда-то и Лоховы и Василий Емельянович жили на Татарской заимке.

Участковый, еще раз оглянувшись по сторонам, скрылся в воротах лоховского дома, а белопадцы еще некоторое время из окон и откуда кому придется смотрели, чтобы потом не понаслышке, а самим знать, — сразу участковый вышел от Лоховых или пробыл у них долго.

Василий Емельянович все эти полмесяца хоть и не показывал виду, а все время думал: что же все-таки происходит на Белой пади, кто этот человек, который ходит по ночам около дома учителя, опасен он или нет? Может, Петр Иванович преувеличил что-нибудь? Но это не похоже на Петра Ивановича…

Участковый тайком выставлял посты из самых, как ему казалось, близких и надежных людей, и никто не попался. Но стоит прекратить дежурство — и кто-то появляется…

Василий Емельянович стал думать: не ходит ли кто-то из своих? От такой мысли Василия Емельяновича сразу же охватила тоска, все тогда усложнялось: чужого поймать легче, а своего… своего можно год ловить и не поймать!

То, что Дементий оказывался слишком близко ко всему происходившему, наводило участкового на странную мысль: может, Дементий как-нибудь замешан в этом деле? И тут же участковый разбивал свою мысль: кому, как не Дементию, и посочувствовать, и помочь Петру Ивановичу — живут рядом, делить им нечего… Дементий, можно сказать, находка и для участкового и для Петра Ивановича: с утра до вечера в лесу, уж если кто-нибудь что-то заметит, так это Дементий да еще Яков. Ну и, конечно, колхозные пастухи: они далеко коров не гоняют, но тоже могут что-нибудь увидеть.

Василий Емельянович выслушал рассказ учителя о том, что Дементий видел костер около Сергеева озера, и теперь хотел послушать об этом же самого Дементия, а потом сравнить оба рассказа.

Василий Емельянович был почетным гостем в каждом доме Белой пади, а в домах бывших жителей с Татарского — в особенности. Старики Василия Емельяновича покинули заимку одними из последних. Василий Емельянович часто бывал на заимке, окрестности Татарского знал не только по детским воспоминаниям. Ввести в заблуждение участкового не так-то просто, уж он разберется, что за костер видел Дементий.

«А зачем меня вводить в заблуждение? — подумал Василий Емельянович. — Для чего?»

Эта мысль опять ему пришла, когда он сидел с Дементием на скамейке, напротив зеркала, висевшего на стене, и вел разговор о том времени, когда они жили на Татарском.

Дементий был рад гостю, Арина — тоже. Она накрывала на стол, хотя Василий Емельянович только что отказался от угощения, — поужинали у Петра Ивановича.

— У Петра Ивановича одно, у нас — другое, — сказала Арина и продолжала носить на стол, как будто гостей было самое малое человек пять, а не один Василий Емельянович. — Хоть выпить было? — спросила Арина.

— Выпили по рюмочке, — сказал участковый.

— Что это, таким мужикам — по рюмке, — и Арина поставила на стол нераспечатанную бутылку водки.

— Мне нельзя, — сказал Василий Емельянович, отставляя стакан.

— Почему это тебе нельзя? — обиделась Арина. — Вспомни, когда последний раз был?

— На днях с Дементием встречались! — сказал Василий Емельянович, загадочно улыбаясь.