Соседи

Выбравшись по доскам из ограды, Дементий задержался у ворот: оглушая деревню, разбрасывая веером жидкую грязь, к дому Лоховых подошел темно-синий ДТ-54. Трактор новенький, кажется, что он посинел от большой скорости и оглушительного рычания. Из кабинки с Дементием поздоровался его старший сын Сергей.

— Ко мне? — спросил он у отца.

— Нет. К Петру Ивановичу схожу.

— Ну, ладно. А то бы на тракторе довез.

— Что у тебя сегодня за работа? — глядя не на Сергея, а на трактор, спросил Дементий.

— За тесом в Муруй надо съездить.

— В Хорге утонешь.

— Вылезу.

— На новом тракторе хорошо заработаешь. — сказал Дементий, чтобы сказать сыну что-нибудь приятное.

— Должен бы, — ответил Сергей, довольный не только тем, что хорошо заработает, но и тем, что именно ему дали новый трактор.

— Зайдешь? — спросил Дементий.

— Поздороваюсь. Все хорошо?

— Коля барахлит.

— А что он?

— Учиться не хочет.

— Что его — жареный петух клюнул? — Сергей вылез из кабинки, посмотрел на окна отцовского дома, сдвинул на затылок кепку, которая держалась теперь на копне курчавых волос. — Ты вот что, отец: за ремень или за утюг не хватайся, поговори с ним по-человечески, парень он не глупый, поймет. И я с ним потолкую.

Замечание насчет ремня и утюга покоробило Дементия, заморгав припухлыми, красноватыми веками, приглядываясь к Сергею, он сказал:

— А что, с вами я по-человечески не говорил?

— Ремень часто ходил по спине! Как станешь гонять, бежали босиком по снегу кто куда! — Сергей захохотал.

— Зато людьми выросли.

— Как сказать…

— А что тебе не нравится?

— Так бы ничего, грамотешки, отец, не хватает. Сейчас, сам знаешь, с четырьмя классами далеко не ускачешь.

— Может быть, — согласился Дементий.

— А белобрысый как?

— Так же, как и наш. Пойду к Петру Ивановичу, расскажет.

Сергей, как будто довольный, что Коля не один куролесит, а с сыном учителя, взглянул на дом Мезенцевых, утопающий в зелени, и сказал:

— Ну, там будет кино поинтереснее!

Сергей вступил на прогибающуюся, хлюпающую по воде доску. Пройдя по ней, не стал перешагивать на вторую, свернул к завалинке, взял две доски потолще, бросил их к крыльцу.

Дементий дождался, когда Сергей зайдет в избу, и, аккуратно ступая по грязи, пошел к Мезенцевым. В ограде у Петра Ивановича как будто и дождя не было, который прошел ночью, — были лужи, но по ним даже идти приятно — песок. Мурава чистая, зеленая. Дементию кажется: Мезенцевы только тем и занимаются, что с утра до вечера выметают сор в ограде и на улице. Рядом с приамбарком, около прясла, штабель нового дранья, — опять учитель собирается что-то строить! Куда он все строит…

Учитель не держал собак. Дом без собаки — этого Дементий не мог понять, и камень-валун с полуовальной вершиной, лежавший под стеной террасы, показался ему огромным сторожевым псом, который лежит до поры до времени, а потом оживет и сделает прыжок. Дементий не удержался, подошел к камню, погладил рукой но холодной шероховатой спине.

Учитель вышел на террасу.

— Здравствуй, Дементий Корнилович! Что ты тут нашел?

— Понимаешь, Петр Иванович, камнем заинтересовался!

— Что в нем интересного?

— Петр Иванович, как же я раньше не видел, — камень похож на волка или на собаку! Посмотрю и спина, и голова…

Учитель внимательно пригляделся к камню, не нашел никакого сходства.

— Выдумываешь, Дементий Корнилович. — В его голосе звучит неодобрение, что Дементий Корнилович занят пустяками.

— Петр Иванович, об этот камень Лаврен Чучулин убился?

— Ну, об этот.

Бывший хозяин дома Лаврен Чучулин, узнав, что его идут раскулачивать, пьяный вышел на террасу и бросился с ножом на председателя сельсовета. Председатель слишком сильно толкнул Лаврена — тот полетел с террасы и ударился головой о камень. По дороге в больницу Лаврен умер. Учителю разговор об этом неприятен. Дементий знал эту историю не хуже самого Петра Ивановича, но время от времени начинал спрашивать снова — или забывал, или делал это нарочно.

С каждой секундой пригревало сильнее. Трава, черемуховый куст около тына, подсолнухи искрились на солнце. Белый туман, клоками поднимавшийся от реки, не успевал превратиться в облако и на глазах таял.

Петр Иванович Дементия в дом не приглашает, а, энергично вытянув правую руку в сторону низенькой толстой скамейки, вкопанной под южной стеной дома, коротко и повелительно бросает:

— Садись.

Дементий подчиняется учителю как гипнотизеру, Петр Иванович продолжает стоять, как-то по-особенному вздыхает. Садится он на скамейку быстро, по-деловому, будто сидеть — это не отдых, а тоже работа. Достает из кармана трикового пиджака портсигар, длинными пальцами выхватывает две папиросы — Дементию и себе.

Учитель, глядя куда-то в сторону, а не на Дементия, задает свой излюбленный вопрос:

— Что нового в жизни, Дементий Корнилович?

— Ничего нет, — нажимая на «ч», говорит Дементий, скользнув взглядом по учителеву лицу.

Про Колю говорить рано, надо выждать, и он, размахивая руками, начал рассказывать, как видел на днях двух диких коз, выскочивших на дорогу, и как у него ружья не было, и как он крикнул, и как они, оглянувшись, перебежали дорогу и скрылись в осиннике.