Соседи

Она осторожно опустила ведро в колодец, дернула вбок веревку, как это делала тетя Мариша, и стала медленно вытаскивать его обратно. «Хватит ли напиться», — думала Агнюшка, так как груз ей показался что-то уж слишком легким. Но каково было ее удивление, когда она поставила к своим ногам полное-преполное ведро студеной воды.

А вокруг все оставалось прежним. Стояла жара. В огороде на грядках густо лежали, словно булыжники на мостовой, гладкие тыквы. Рядом с забором вытягивал свою бугристую шею к солнцу лохматый подсолнух. Дядя Вася испытывал прочность новенькой сажени.

— Ого! — удивился он, когда Агнюшка поставила рядом с ним полное ведро воды. — Как ты поздоровела, Агнюш. А ведь когда к нам приехала, кувшина не могла поднять. Вот что значит работа да деревенский воздух. Не стыдно будет мне тебя и матери сдать. Который уже день на поле ходишь?

— Пятый, — тихо ответила Агнюшка.

— Только-то? А силы в тебе, Агнюш, в десять раз прибавилось. Работа, она крепость дает. Видела, какие у нас ребятишки да девчонки в деревне? Генка Малахов, Нюрка Увалова… Богатыри растут. И все потому, что работы не боятся. Вот и ты будешь скоро сильной.

Непонятные чувства овладели Агнюшкой. В самом деле, почему она не может быть такой, как Генка Малахов или Нюрка Увалова? Ведь они же ровесники ей, тоже в этом году шестой класс окончили. И пусть не думают, что она, Агнюшка, слабосильная и слабовольная. Вот возьму и назло не уеду из деревни и буду теребить лен. Пускай болят руки, пускай печет солнце. Пусть, пусть… А ведь струсила, струсила… Сбежала тайком с поля, испугалась, бросила товарищей… Значит, не такая, как все… Стыд-то какой. Нет, нет…

— Да, Агнюш, а ты почему с поля пришла? — прервал ее мысли дядя Вася.

— Я, я… за водой. Ужас как всем пить хочется, — соврала Агнюшка и страшно покраснела.

— Так вы ведь на Дорофейке работаете, — сказал дядя Вася. — Там в конце поля есть расчудесный родничок. Он всех вас напоит. Я из него каждый год лакомлюсь. Выходит, незачем тебе отсюда воду тащить.

— Да? А я и не знала, — притворно удивилась Агнюшка и отвернулась. — Тогда я пошла.

Дядя Вася взглядом проводил ее, усмехнулся и кому-то хитровато подмигнул.

Ребята, кажется, не заметили отлучки Агнюшки. Она незаметно пробралась в свой загон, доставшийся ей при распределении. И опять под невыносимой жарой невнятно зашептали головки льна. Но теперь уж Агнюшке этот шепот не казался скучным и однообразным. Она раздавила несколько хрустящие круглых коробочек, и на ладонь ей брызнули коричневые семечки. «Так это они в головках льна шевелятся, когда их тронешь», — догадалась она о причине странного шепота.

Скоро у Агнюшки опять заболела спина. Но она теперь уж не думала уходить с поля, только несколько раз бегала к роднику напиться и бросить две или три пригоршни обжигающей воды на лицо. От этого становилось ей легче.

Под вечер к ней подошли ребята. Каждый из них выполнил свою норму — делили раньше поровну, каждому досталось по загону. Увидев, что Агнюшка сделала только половину, Генка Малахов скомандовал:

— А ну-ка, поможем Агнюшке! Она еще не привыкла к этой работе.

Всей оравой навалились и на Агнюшкин загон, и скоро от него ничего не осталось.

— А теперь айда к роднику, — сказал Генка.

Страшно вкусной показалась сейчас вода Агнюшке. Пили ее пригоршнями. А между тем наступал вечер, садилось солнце. Кто-то из ребят предложил залезть на старый ветряк и посмотреть, как на землю падают первые августовские росы.

Об этих росах Агнюшка много наслышалась, живя в деревне. Говорили о них и дядя Вася, и тетя Мариша, и даже Генка. Ей вспомнились слова дяди Васи: «Надо успеть вытеребить, обмолотить, успеть и разостлать лен под августовские росы». Стоя наверху мельницы, она озабоченно спросила у Генки:

— А что, успеем ли разостлать лен под августовские росы?

— Успеем, — уверенно ответил Малахов.

Вдали, меж перелесками, на низкие поля медленно падал туман. Он с каждой минутой все сгущался и сгущался. Скоро уж не стало видно полей, а на их месте словно бы разливались озера с беловатой водой. Агнюшка, как завороженная, смотрела на эти озера и думала о том, как она приедет в город, придет в школу и будет, не краснея, рассказывать о деревне, о шепчущем льне, о боли в пояснице, об августовских росах и чудесном роднике.

БЕЛАЯ ПЫЛЬ

ПО ДЕРЕВЕНСКОЙ улице идут трое. Один из них — парень лет восемнадцати, нарочито устало волочит кирзовые сапоги по пыльной дороге и исподлобья посматривает на своих нежелательных спутников.

Инспектор рыбнадзора Орлов и участковый Криулин задержали Митьку Степанова как раз в тот момент, когда он с крутого берега Иволги ахнул в омут полукилограммовый заряд тола. Взрыв слился с командой: «Стой! Руки вверх!», и Митька, таким образом, попался, как кур в ощип.