Соседи. Мир за стеной

– Знал что успею. А машина – штука дорогая. Мы ничем друг другу не обязаны Евгений Петрович. Мертвецы выходят с приходом темноты. Осень и зима – их время, когда солнца максимально мало. Весна и лето – наше. Я привык жить не по человеческим часам, а по солнечным, и пришёл аж на целых полчаса раньше визита товарища Лимановича! Будь благодарен, врач. Если бы не я – ты был бы уже мёртв, если бы пригласил мертвеца в квартиру. А завтра была бы мертва бы твоя семья.

– Почему тогда сосед не атаковал сразу? Не было ведь тебя рядом.

– По нашим законам он не может без приглашения переступить порог квартиры потому что, вот хитростью и пытается взять. У него есть минимальная власть только на приграничную территорию, – Цырен в очередной раз указал пальцем на черноту спальни, – то, потому что он первооткрыватель этого портала. Я же, в свою очередь, только и делал, что пытался тебя уговорить, отдать приграничную, сумеречную территорию мне. Но ты ведь упрямый! Ты ведь учёный!

– А прямо говорить у вас не принято?

– Не принято! Это прямое вмешательство в судьбу человека.

– И кстати… – Евгений Петрович вдруг почувствовал, как нещадно болит голова из-за переизбытка информации и обострившейся, ночной болезни, – кто вы?

– Шаманы Хана-Хурмаса. Для тебя это не скажет ничего. Если более понятно – мы на стороне живых, хотя практически нейтральны по отношению к человечеству.

– Это ещё почему?

– Ну, сам посуди. Жили мы на священной земле своей, у берегов Байкала и тут вы – с пушками, ружьями, кольчугами. Магия – не пуля. Немедленного эффекта не имеет. Вот и пришлось смириться с вашим присутствием. А потом вообще пришлые люди полезли туда, куда их не просили, – Цырен кивнул на спальню, явно намекая на Лимановича за стеной, – чем пробудили силы столь древние, что даже легенды о них почти растворились в потоке времени. Пошли.

Цырен взял ломик из сумки и направился в спальню, без страха вступая на сумеречную территорию. Присев у ледяной стены, он ловкими движениями, вскрыл одну доску, отчего по пустой квартире загулял треск и скрежет вырываемых гвоздей.

– Чего стоишь? Там ещё ломик есть. Или соседей боишься разбудить? – холодно улыбнулся Цырен.

– Но люди второго этажа…

– Сейчас второго этажа нет. Есть только две квартиры и небольшой коридор. Только ясновидящие или яснослышащие на втором этаже могли бы почувствовать нас сейчас. В сумеречной зоне мы сами как тени, равно как и наши действия. Ломай пол!

Чтобы не гневить давнего знакомого, Евгений Петрович взялся за дело, хоть до конца и не понимал целесообразности своих действий.

Глава 5. Печати Ата-Улана

Отрывая очередную доску, Евгений Петрович обнаружил, что с обратной стороны на каждой из них имеется особый знак, в виде бордовых насекомых, сплетённых в неровный круг:

– Что это? – спросил врач увлечённого работой Цырена.

– Печать шаманов другого культа.

– Против людей?

– Ага. На нашем языке этот знак называется печатью Ата-Улана и действует только в сумеречных зонах. И этого знака, наши шаманы не встречали уже многие тысячи лет.

– Но что мы ищем? – Евгений Петрович откинул очередную доску в коридор, оглядывая неровные залежи серой стекловаты в пространстве под половыми досками.

Кое–где через стекловату проглядывал бетонный пол – ничего странного по меркам обычного человека.

– Следы вне времени, – непонятно ответил Цырен, – если сможем разрушить печати, то попадём к первоисточнику бед.

– Зачем?

– В первоисточнике часто скрыты ответы на многие вопросы. Говоря иначе – не нравятся мне твои соседи. Надо их запереть в прошлом навсегда.

– Почему помогаешь?

– Хорошего ты мне много сделал, Евгений Петрович. Был бы не ты – прошёл мимо.

– А подмога будет?

– Все кому надо, уже знают, что мы здесь. Сумеречная зона – опасная территория. Не каждый шаман пойдёт. Но если меня обидят – мои союзники начнут войну. Я не последнее место в иерархии шаманов Хана-Хурмаса занимаю. Мою смерть не простят.

– Мы можем погибнуть?

– В любой день, Евгений Петрович, – улыбнулся Цырен, – Memento Mori. Слышал о таком?

– Помни о смерти… причём тут латинский?

– А при том, что умереть мы можем в любой час, в любую минуту – от машины, от сосульки, от болезни. И только понимание конечности собственного Бытия даёт нам вкус к жизни. Говоря иначе – опасности могут ждать не только ночью, но и при свете дня. Так что не бойся – ты со мной. Давай. Осталось ещё немного.

Действительно, разговор происходил буквально на последних досках, нависших над морем стекловаты. Несколько усилий – и последняя печать Ата Улана была вышвырнута в коридор.

– Что теперь? – время от времени Евгений Петрович чувствовал себя очень глупо, не понимая конечной цели собственных усилий.

– Ждём. Чтобы настоящее растворилось, нужно немного подождать.

Поверхность стекловаты неожиданно зарябила, искажаясь, как будто под проточной водой. Запахи, звуки, картинки – всё разом промелькнуло перед глазами Евгения Петровича, заставляя сесть на колено у порога спальни в порыве естественной слабости. Цырен, напротив, даже не пошатнулся.