Соседи по квартире (ЛП)

— Насколько я понимаю, у молодоженов не все гладко? — поцеловав меня в макушку, интересуется он.

— Да, — прижавшись лицом к его груди, тихо отвечаю я.

— Брак — это непросто, — замечает дядя.

— А фиктивный брак еще сложнее.

— Давай я переоденусь, и мы поговорим? — с сочувствием покивав, предлагает он.

Пока он надевает штаны университета Айовы и футболку с логотипом «Янкиз», я завариваю чай, после чего мы устраиваемся на огромном мягком диване. Поджав одну ногу под себя, Джефф поворачивается ко мне лицом. Свет единственной зажженной в комнате лампы подчеркивает усталость на его лице. Мой дядя всегда был бодрым и подтянутым, но впервые в жизни я замечаю, что он стареет, и в груди становится больно.

— Ну ладно, — начинает Джефф. — Рассказывай.

Чтобы собраться с силами, я делаю глубокий вдох. Смысла в долгих предисловиях нет.

— У нас с Келвином очень хорошие отношения. То есть мы… на самом деле вместе.

Мой дядя издает притворно возмущенный смешок.

— О нет! Это что, все мужья крутят шашни со своими женами? — подавшись вперед, он шепотом добавляет: — Мы подозревали.

Закатив глаза, я демонстративно игнорирую его поддразнивающий тон.

— Вчера вечером нас обступила толпа, и это был какой-то нереальный момент. А после него случился другой, очень интенсивный и важный, который ощущался простым и глубоким одновременно и когда я почувствовала, что мы одна команда, единое целое. Я защитила Келвина, а он был мне очень благодарен. Это было словно…

— Любовь, — заканчивает за меня Джефф с вопросительной интонацией в голосе.

— Да… Но потом мы встретились с Лулу… — Джефф издает стон, понимая, к чему идет мое повествование. — Она напилась, впрочем, как обычно, и рассказала Келвину, что я за ним следила.

Прищурившись, Джефф говорит более низким голосом — как и всегда, когда готов взять меня под крыло и защитить:

— Но он ведь тебе нравился. И понятно, почему — отчасти из-за своего таланта.

— Да, но Лулу вывернула все так, что я выглядела чокнутой сталкершей. Она рассказала, каким именем я называла Келвина, как часто приходила его слушать и что знала его график. Лулу не просто по-мудацки себя повела, а разрушила важный момент, момент некоего сближения, который произошел у нас с Келвином. И теперь мы как будто снова незнакомцы.

Джефф проводит рукой по лицу.

— В общем, мы пришли домой, — продолжаю я, — и Келвин захотел это обсудить…

— Это очень хорошо, — положив ладонь на мою руку, радуется дядя.

— Да. Но в итоге все стало очень плохо. Я сильно разозлилась, — тут я рассказываю Джеффу, как прошел разговор и как Келвин повернул все так, будто от нашего соглашения я получила больше плюсов, по сравнению с ним, и что он якобы чувствует себя обманутым.

— Это какой-то тупик, — говорю я. — Я пошла на все это ради Роберта и, возможно, немного для себя, почему же тогда мне так плохо? — встав, я начинаю вышагивать по комнате вперед-назад. — У меня ведь и в мыслях не было, что брак станет настоящим. И на книжный шкаф камеру я не ставила, чтобы за ним подсматривать. И его нижнее белье не воровала.

— Ну конечно же, нет, милая. У тебя потрясающий музыкальный слух, а еще из десятков тысяч людей, которые так же его слышали, только ты имела возможность познакомить Келвина с Робертом.

— Но вчера, когда Келвин говорил об этом, я почувствовала себя паршиво — хотя должна была ощущать гордость, поскольку защитила его. Я вообще ничего для себя не хотела, — зажмурившись, говорю я. — И ничего в итоге не имею, кроме вашей поддержки, ребята, и ваших же надежд. Я ведь не Келвин. И не Роберт. И не ты.

— Это верно, — со смехом замечает Джефф. — Ты точно не чопорный финансовый аналитик.

— Возможно, ты не каждый день в восторге от своей работы, но ты профессионал. А еще нашел для себя любимое хобби, — чувствуя напряжение во всем теле, я вжимаю голову в плечи. — Я же понятия не имею, чем заняться. Мне хочется писать, читать книги и обсуждать их с другими людьми. Хочу слушать музыку, ужинать не дома. Просто жить.

— Это и есть жизнь, — говорит Джефф. — Хорошая жизнь, кстати.

— Но еще я должна уметь себя содержать. Я столько всего хочу воплотить, но ничего из этого списка до сих пор так и не сделала.

— Увлечение керамикой я себе нашел аж в пятьдесят лет, — напоминает мне дядя. — А тебе, милая, всего двадцать пять. Спешить пока совершенно некуда.

Плюхнувшись на диван, я закрываю лицо руками.

— Но разве мне не стоит хоть немного поторопиться?

Джефф кладет руку на мое колено.

— Это только тебе так кажется.

— Вчера вечером об этом как будто намекала Лулу. А потом и Келвин, — я опускаю руки. — Я люблю вас, ребята, но к вашим с Робертом словам мне приходится относиться с долей скепсиса. Вы же биологически запрограммированы меня любить.

Наклонившись, Джефф целует меня в макушку.