Соседи (СИ)

Глаза по десятому разу проходили врученную в аэроклубе памятку. Сегодня Егор подался туда спонтанно, прямо с очередного поспешно завершённого фотосета. Девки ему попадаются реально как одна, карма у него, что ли, такая? Так же не бывает в жизни, есть же в ней и нормальные, и достаточно, но почему-то именно его Вселенная то и дело сталкивает нос к носу с девчатами весьма и весьма легкомысленными. Каждый. Гребаный. Раз. Будто зная, что именно такое поведение способно стать тем самым триггером, от которого башню сорвёт. Будто говорит: «Пока не научишься с собой справляться, пока не пересмотришь свое отношение к людям, будут тебе только такие». Кому рассказать — не поверят, на смех ведь поднимут. Скажут: «Ты, Рыжий, ку-ку…».

Это заговор.

Отморозиться-то ему вновь удалось, даже вроде не сильно обидел, вот только в процессе съемки опять волной раздражения нежданно окатило, и ему пришла в голову спасительная мысль, что смыть с себя негатив получится, сиганув с парашютом метров эдак с двух тысяч. Парочку раз. Только домой за парашютной книжкой и высотомером пришлось заскочить: остальное снаряжение он привык арендовать непосредственно в клубе. Там-то ему эту памятку и вручили, и теперь, бросив ее на кухонный стол и опершись на подоконник, Егор в задумчивости разглядывал пестрый лист и размышлял о том, долго ли еще собирается провоцировать жизнь, и чем оно всё в результате кончится.

Зачем вообще ему всё это? Для чего? Чтобы чувствовать себя живым, чувствовать каждую её минуту, каждый момент?

Чтобы, успешно выполнив очередной прыжок или, выжав из «Ямахи» всю скорость, на которую та была способна, и благополучно при этом добравшись из пункта А в пункт Б, доказать себе, что Влада ошиблась? Так весь его тридцать первый год еще впереди. Ну, или, по крайней мере, его часть — она про осень говорила.

Потому что от всего устал, от себя устал, по-прежнему не видит выхода из западни и неосознанно создает ситуации, которые могут помочь со всем этим покончить? Так они все благополучно разрешаются. Что-то этой жизни от него еще надо, что-то он, видимо, не сделал или ей должен, или…

За стенкой теть Надя возмущенно высказывала своей дочери. Не разобрать, что там у них. Что-то про то, что у малой ветер в голове с некоторых пор свистит. Что-то про то, что такими темпами на этой работе она не задержится, что-то про дурь, которую пора бы уже вытрясти из башки. Интересно, теть Надя и впрямь считает, что вправе контролировать малую до тех пор, пока смерть не разлучит их?

Значит, пятьдесят прыжков. Из них «не менее пяти прыжков с задержкой раскрытия парашюта на тридцать и более секунд», «не менее пяти минут контролируемого свободного падения в сумме», «индивидуальные маневры в свободном падении» — ради сертификата В придется напрячься. Всё это не только время, но и деньги. И растущие риски. А дальше — сертификаты C и D, там речь идет уже о двухстах и пятистах прыжках соответственно, зато время свободного падения здесь увеличивается до целых сорока, а то и сорока пяти секунд. Затяжные, конечно, манят… То, что недоступно ему тут, на земле, компенсирует небо. Правда, чем дальше в лес, тем больше шансов из леса не вернуться, и нужно отдавать себе в этом отчет. Три прыжка из десяти тысяч заканчиваются смертью, один из тысячи — травмой. Причинами могут стать неправильное приземление, нераскрытие запасного парашюта, раскрытие резервного на слишком низкой высоте, неисправность оборудования и множество других факторов. Ну а с другой стороны… Ну разобьется, и? Чему быть, того не миновать. Конечно, здесь есть, чем заняться, и он занят, он эту щемящую пустоту вымещает, выпихивает из себя, как умеет, но… Главного нет. Человека. Не ради кого задерживаться. И давно уже окрепло подозрение, что и не появится. Возможно, это и есть его диагноз. Возможно, неизлечимый.

Внезапный звонок в дверь отвлек от задумчивого разглядывания памятки. Егор, вообще-то, собирался выйти на балкон, чтобы перекурить мысль о том, так ли уж ему нужен этот сертификат, но не успел. Гостей он сегодня не звал, никого не ждал, да никто и не предупреждал, что заскочит. Странное возникло ощущение. Трель раздалась ровнехонько в тот самый момент, когда в голову закралась тревожащая, болезненная мысль о людях в его жизни, точнее, об их отсутствии. Вселенная продолжает с ним играться.

«Кто бы ты ни был, никого нет дома»

Второй раз. Настойчивые… Бесшумно преодолев коридор, Егор неспешно подошел к двери, открыл глазок и замер: решительный настрой притвориться мёртвым мгновенно улетучился, стоило узнать слегка искаженный линзой силуэт. Вот уж кого-кого, а её он по ту сторону обнаружить совершенно не ожидал, хотя казалось бы… Вот уж кому-кому, а ей отрыть рука сама тянется. Душа — если она, конечно, у него есть — тянется. А если души нет, значит, кто-то наверху, нащупав его болевые точки, успешно тянет теперь за жилы.

После недолгих размышлений кисть все же легла на дверную ручку. Еще пара секунд промедления — и вторая повернула замок.

Ну, здравствуй, детство. Давно не виделись.