Соседи (СИ)

Отчаяние, злость, ярость! Ярость залила и выжгла внутренности, подобно ядерному грибу, не оставив там ничего светлого, ничего красивого, ничего живого. Ничего! Разорвало! Внутри одного уже большого, но так и не научившегося стойко переносить маленькие неприятности человека случился армагеддон.

Даже телефона нет, чтобы предупредить лично. И не появится, судя по всему, Егор же не спрашивает! Через Вадима приходится приветы передавать! Можно было бы написать Ане, но суть одна – через третьи руки сообщаешь: «Извини, не получилось». А что еще ты можешь через третьи руки сообщить? Душещипательную историю о том, как тебя заперли дома и как ты из-за этой ситуации переживаешь?

Ответьте ей кто-нибудь на элементарный вопрос: ну почему? Что она такого в этой жизни натворила, за какие грехи такие пришла расплата? Только не говорите, что это знак свыше! Что кто-то решил озаботиться тем, чтобы сегодня ночью ей хватило воздуха. Что это такое извращенное проявление сострадания и доброты. Она не просила к себе ни сострадания, ни доброты! Она не боится набегающей темноты. И отдавала себе отчет, на что подписалась!

От ощущения вселенского заговора и несправедливости космических масштабов на глаза то и дело набегали слезы. Но каждый раз, поняв, что вот-вот снова взорвется и разревётся, Уля раздраженно смахивала их тыльной стороной ладони и как мантру повторяла себе, что голову надо пытаться сохранить трезвой и вообще на плечах – вдруг сегодня она ей еще пригодится?

20:06 Кому: Юлёк: Как считаешь, наш каштан выдержит пятьдесят три кило?

Нет, трезвой явно уже не выходит, эта задача провалена.

Господи, да скажи Ульяне кто еще два-три месяца назад, что ради возможности поприсутствовать на каком-то там концерте она будет готова переступить через себя, она бы пальчиком у виска крутанула! Ох, вот бы она посмеялась… И впрямь, в своем ли она уме? Непохоже. Нет, ни на какой каштан Уля, конечно же, не полезет, она еще не совсем ку-ку. Но чувство безысходности, которое поселилось в ней и душило уже больше часа, желание разделить с кем-то разъедающее душу опустошение заставляли слать подруге идиотские сообщения.

20:07 От кого: Юлёк [аудиосообщение]: Ильина, с ума-то давай не сходи! Ты боишься высоты! И с асфальта так-то соскребать я тебя не подписывалась, я подписывалась на другое! Терпение! Еще минут 20, тут всё колом стоит.

Минут двадцать – это полдевятого. Начать группа должна была в восемь, ну, допустим, выйдут с задержкой. До места почти полтора часа езды. Даже если она вылетит из квартиры пробкой из-под шампанского, даже если возьмет такси, с учетом вечернего трафика успеет лишь к самому занавесу. А вероятнее всего – к опустевшей сцене.

20:15 От кого: Аня: Привет! Тебя ждать?

«Я не знаю…»

Уронив лицо в ладони, Уля в отчаянии зажмурилась. Ледяная кожа ладоней остудила пылающие веки, пальцы сдавили виски. Ну кто, кто тянул её за язык? Уверила, а выполнить оказалась не в состоянии, и теперь он подумает о ней незнамо что. Например, что нашлись дела и поважнее. Что для неё их общение не имеет веса, по крайней мере, такого, при котором данные обещания принято выполнять. Окажись она на его месте, такой вывод и сделала бы. Легко!

«Вновь терять я не готов…». Кого терять-то? Того, кто даже до сольника доехать не может? Обстоятельства непреодолимой силы не позволили? Херовое оправдание. Очень даже преодолимой. Сама виновата: прошляпила момент. На макушке ушки нужно было держать. Кто ж знал…

Верхний замок у входной двери их квартиры устроен по-идиотски. Гению, додумавшемуся до такой конструкции, нужно вручать антипремию. Круглая ручка прокручивается, выдвигая защёлку-штырь, а ключ защёлку в заданном положении блокирует. Паз для ключа предусмотрен с внешней стороны, а с внутренней стороны не предусмотрено вообще ничего, чтобы вскрыть грёбаную дверь в случае, если ты оказался заперт кем-то из домашних. Только и остается ждать, когда отопрут.

Что она оказалась замурована в собственной квартире, Уля обнаружила, лишь впрыгнув в кроссовки и намылившись на выход, то есть чуть больше часа назад. «Спасибо» надо сказать маме, конечно, ну кому же еще тут в ножки кланяться? Та, опаздывая на день рождения подруги, – за город, между прочим, не ближний свет, еще и с ночевкой! – впопыхах закрыла квартиру на верхний замок. О чем в тот момент она думала, Ульяне неведомо – мама явно не в этой реальности находилась. Не о собственной дочери точно. По телефону мать клялась и божилась, что не понимает, как это случилось, что все её мысли были тогда о цветах, и что она не помнит, как закрывала дверь. Охала, ахала и высчитывала время, которое понадобится ей на дорогу из Твери. Насчитала около четырех часов. Ну, то есть, если бы Уля закатила ей в трубку истерику, ближе к полуночи мама была бы дома. Но смысл? Уля выслушала молча, пожелала хорошо отметить, попрощалась до завтра, а истерика случилась уже потом.