Соседи (СИ)

Ну нельзя же быть такой прилипчивой! Настолько бестактной! Или, может, просто глупой? Безбашенной? Сорокой! Как можно лишь на рожу смотреть? Он что, товар на полочке? Понравилась пёстрая обёртка – тут же хвать, в корзинку и на кассу? Ну, тогда не жалуйтесь, когда обнаружите внутри брак. Или гниль. Егор почувствовал, как весь его благодушный настрой тонкой струйкой песка утекает сквозь пальцы. Журчащим ручейком звонко сливается в канализационную трубу. Наклонившись к маленькому уху, доверительным шепотом сообщил этой неуёмной:

— Триппер.

— Что?.. А что это? — округлила та глаза.

«А, то есть, таких слов мы не знаем? Боги, девочка… Мозги где? Сколько тебе лет? Иди отсюда, что ли. Просвятись»

— Гонорея, — громко, четко, чуть ли не по слогам произнес Егор. — Сама понимаешь…

Чего только не наплетёшь иногда, пытаясь человека не сильно задеть.

В памяти всплыл «жизнеутверждающий мотивчик» про венерические болезни и безысходные ночи{?}[Земфира – ЛКСС]. Который Егор, не удержавшись, тут же и промурлыкал себе под нос. Анюта порывисто вдохнула, фыркнула, и в следующую секунду плечи её затряслись. Игорек крякнул, Женька не отнял глаз от телефона – этот перец к черным шуточкам своего коллеги давно привык. У Вадима отвисла челюсть, Новицкая опять чуть не расплескала на себя алкоголь, а в голове малой, которой с неделю назад он сообщил, что абсолютно здоров, явно усиленно завертелись шестеренки. Прищуренный, полный осуждения взгляд сообщал ему: «Оригинально, но шутить такие шутки так себе идея – еще накликаешь».

Девчушка захлопала ресницами, определенно до конца не осознавая, чем таким конкретным он «болеет». Однако понимание, что с этим типом лучше не связываться – потом проблем не оберешься, – постепенно проступало под наращёнными ресницами.

— Ой! Как же так? А это лечится? — пропищала она, на всякий случай делая шаг назад.

Mission completed{?}[Миссия выполнена].

— Не-а, — на голубом глазу соврал Егор. Ну, сама виновата, дурочка безмозглая: ходит тут, вешается на всяких незнакомых типов, а элементарнейших вещей об этой жизни не знает. — По воздуху не передается, расслабься. Только при непосредственном… М-м-м… Контакте.

Стоило спровадить фанатку восвояси, как Сашка пробормотал:

— Егор, ты что, совсем опух? Она же сейчас пойдёт и всем растреплет. Надо оно тебе?

М-да. Как-то не подумал он о том, что чисто теоретически вскорости ему могут посыпаться звонки и сообщения от тех, до кого этот слух дойдет и кто по такому экстраординарному поводу изыщет-таки способ раздобыть его номер телефона. И тогда уж точно ничего не поделаешь – придется тратить время на разговоры с перепуганными, переполошенными девочками, параллельно безуспешно вспоминая их имена. Пофиг.

— Да прекрасно, пусть чешет. Если это не сработает, как сарафанное радио, то я уже и не знаю, что сработает, — уронив голову, пробормотал он.

— Сказал бы, что подался в попы, и теперь тебе религия прелюбодействовать не позволяет, — язвительно проворчала Ульяна в стакан с непонятным пойлом, с виду напоминающим апельсиновый сок, но лишь с виду. Новицкая подогнала из бара. — Ну, мог бы пообещать, что зато потом, если она согласится подождать до свадьбы годика три-четыре – это же всего ничего? – сразу семерых заведете с ней. Одного за одним. Всё как положено. Кто не мечтает о семерых?

«Попом? Семерых?»

Егор в красках представил себя в нарядной рясе, с крестом на пузе, проповедующим заповеди перед алтарем. Все десять, ну, кроме «Не убий», были им нарушены, причем многие не единожды, а стало быть, он первый в очереди в ад. Представил вытягивающееся лицо какой-нибудь очередной своей недалекой жертвы, которая слышит про «семерых – одного за одним», «а до этого ни-ни». И рассмеялся, ощущая, как тепло согревает грудь. Все же смеяться – это довольно приятный процесс, жаль, что раньше не смеялось. Остальные, видимо, нарисовали в своем воображении примерно то же самое, потому что спустя мгновения короткие смешки послышались уже со всех сторон. К общему веселью не подключились лишь Анюта и Стриж. Оба смотрели на него в упор. Вот только если в Аниных глазах читался очевидный вопрос: «И после этого ты еще будешь что-то мне говорить?», то в неожиданно внимательном прищуренном взгляде Вадика просвечивало нечто, ранее за ним не замеченное, нечто, что можно было бы обозначить как проблеск осознания. Было бы там еще, что осознавать. Сегодня, по мере того, как вечер шел своим чередом, внутри крепло ощущение, что Стриж напрягается все больше и больше.

— Это точно шутка? — уточнил Вадим ядовито. — Про гонорею?

«Блядь. Ну, весь кайф обломал! Не показалось»

— Пойдём завтра вместе анализы сдадим, — перестав смеяться и вскидывая брови, окатывая Стрижа прохладным взглядом, процедил Егор. — Чтобы у тебя все сомнения отпали. Заодно и сам проверишься. Двойной профит.