Соседи (СИ)

А дальше… Случившееся дальше останется с Надеждой до конца жизни. Она запомнит всё, по кадрам, до наступившей темноты. Запомнит всё, явленное после того, как тьма отступит. Всё. Она не сможет нормально ни спать, ни есть. Унесёт увиденное в могилу.

…Далекий скрежет автомобильных шин. Сорвавшийся в крик знакомый голос: «Уля, отойди!». И страшное перед глазами – дочкино оцепенение. Мигающий зеленый… Растворённую в волне беспредельного ужаса мысль: «Машина… Справа… Гололёд…».

Собственное тело парализовало в нескольких метрах от цели, но мозг фиксировал происходящее посекундно, словно в замедленной съемке.

Её оглушённого ребенка на пустой дороге.

Набирающий силу свист, визг тормозов по оледенелому асфальту.

Взревевший мотор.

Стремительное движение хромированного чёрного пятна к центру перекрестка. Поперёк. Наперерез… Мотоцикл… И несущийся на поворот, на Улю, серый автомобиль.

Стаю голубей над головами детей, прямо сквозь них. Шорох облака сизых перьев, на мгновение укрывших их с глаз.

Морось.

Прорвавший барабанные перепонки, оглушивший сознание лязг металла. Тишину и истошные вопли. Отовсюду. Она запомнит…

Несколько секунд. Сотни часов… Вечность.

— Ульяна! Уля! Улечка!

…В черноту…  В темноту.

…В ватную тишину.

...Уля…

Комментарий к

XXXIII

. Егор Думала сказать здесь что-то об уязвимом внутреннем мире ребенка, о том, как наш опыт и наша память лепят нас настоящих – взрослеющих и взрослых. Стёрла. Ни к чему.

В комментариях к этому посту – ситуация на перекрестке: https://t.me/drugogomira_public/513

Музыка:

Одинокая звезда – Shena? https://music.youtube.com/watch?v=5BWtA-xa0YU&feature=share

Катастрофически – Shena? https://music.youtube.com/watch?v=Bu5lnGgIq_g&feature=share

Обложка к главе и ваши комментарии: https://t.me/drugogomira_public/495

Визуал:

“Октябрь ноябрь караулит” https://t.me/drugogomira_public/499

Мерзнет. Думает. И видит. Его. https://t.me/drugogomira_public/500

Неужто мы звери какие?.. https://t.me/drugogomira_public/502

Всё от рождения начало берёт https://t.me/drugogomira_public/503

Привязанность – это ведь ключ https://t.me/drugogomira_public/504

Кому-то широкая дорога, а кому-то ведь и темная извилистая тропка https://t.me/drugogomira_public/506

История одной судьбы с особой изощренностью пытала шестерых https://t.me/drugogomira_public/507

Вспарывают раны. Ироды https://t.me/drugogomira_public/508

Где она? Где он? https://t.me/drugogomira_public/509

Имей же смелость, Надя… https://t.me/drugogomira_public/510

Всё тайное рано или поздно становится явным https://t.me/drugogomira_public/511

...широкими мазками, одето в серое, черное, траурное https://t.me/drugogomira_public/512

Там, на перекрестке, что-то случилось https://t.me/drugogomira_public/513

====== XXXIV. Жизнь за жизнь ======

— …нщина! Женщина?! Слышите меня?..

Макушка, лопатки, вся поверхность спины ощущали пробирающий до костей холод и сырость. Кто-то бесцеремонно хлестал по щекам. Серое небо мелькнуло в просвете щёлочек разлепленных век, но уже через мгновение размытая, блёклая картинка сменила цвета: в тумане поплыли пёстрые пятна. Чье-то лицо… Мужское. Спутанное сознание молчало, отказываясь подсказывать, почему перед глазами щерится дырами свинцовое полотно, кожа чувствует воду, а сердце сковано смертным ужасом.

— О, очнулась… — раздалось негромкое где-то левее. — Ну, слава Богу, одним трупом меньше.

— Уля!

Это был её и будто не её крик. Истошный вопль. Вырвавшись из самой глубины, продрав пересохшую глотку и слепленные губы, он прозвучал отдельно от неё самой. И разнёсся где-то там, в тучах, высоко над дорогой.

— Тише, тише… — крепкая ладонь настойчиво удерживала в прежнем положении попытавшуюся было подняться Надежду. — Вам нельзя волноваться, а то, чего доброго, снова отключитесь. Скорые уже едут, но… Знаете же, сколько порой ждать их приходится.

— Где моя дочь?! — и снова… Её крик вновь существовал отдельно от неё, звуча словно издалека. Она не узнавала местность, не понимала, кто все эти люди и, главное, зачем? Не ощущала собственного тела и себя в нём. Как в жутком ночном кошмаре увязла и теперь пыталась, но никак не могла из него выбраться. — Что с ней?! Пустите!

Столпившиеся вокруг зеваки зароптали. Кто-то требовал отпустить «бедную женщину, пусть идёт». Кто-то возмущался, призывая сидящего на корточках рядом с ней мужчину проявить благоразумие и не позволять ей вставать. Откуда здесь такая толпа? Почему?.. Дыхание перехватывало, сердце нещадно сбоило и кололо. Застилающая глаза дымка мешала сфокусироваться, уши улавливали сквозящие в чужих голосах страх и растерянность. Вдалеке плакали навзрыд. А душу изничтожал неописуемый, беспредельный страх.

— Дочь? Это ваша там, что ли, девочка, да? — осторожно уточнил мужчина. От этого вкрадчивого сочувственного тона бегущая по венам кровь застыла льдом, сердце раздробило в крошево, а сознание окончательно парализовало.

И только собственный надрывный крик продолжал рваться из глубины вон. Надя обезумела.

— Моя! Моя девочка! Что с ней?! Говорите! Покажите мне её! Уля! Улечка…

«Господи, пожалуйста… Пожалуйста! Умоляю!»