Соседка

— Мне кажется, что они бы мне понравились. Должно быть, они бы мне очень понравились…

— Давай не будем о них говорить, а то я начну о них тревожиться. Вообще-то, в нашей семье это не очень принято, но все же…

* * *

Справедливости ради стоит признать, что жилось им чудесно. Нрав Бернара, в обычной жизни откровенно непредсказуемый, здесь смягчился до такой степени, что он ни разу не устроил скандала, ни на кого не напал с кулаками и к Матильде относился на удивление мягко и ровно. Похоже, буйным его делал в основном веселящий воздух Парижа.

Они прожили еще два месяца, и зима была настоящая, без слякоти, и им было замечательно. Случались недолгие оттепели, когда дул теплый ветер, и снег делался рыхлым, и в воздухе чувствовалась весна, но каждый раз становилось опять ясно, и холодно, и зима снова возвращалась.

В марте зима в первый раз отступила по-настоящему. Ночью пошел дождь. Дождь шел все утро, и снег превратился в грязь, и на горном склоне стало тоскливо. Над озером и над долиной повисли тучи. Высоко в горах тоже шел дождь. Матильда надела глубокие калоши, а Бернар резиновые сапоги хозяина пансиона, и они под зонтиком, по грязи и воде, пошли в кабачок у станции выпить вермута перед завтраком. Не сказать, что подобные процедуры прочно вошли у них в привычку, но Бернар считал, что здесь не стоит себя ограничивать: и климат, и образ жизни, и так достаточно заботятся об их здоровье.

Было слышно, как за окном идет дождь, а они сидели в уже ставшем привычным уголке и тихо беседовали.

— Как ты думаешь, не перебраться ли нам в город?

— А как ты думаешь, Бернар? — спросила Матильда.

— Если зима кончится и пойдут дожди, здесь станет просто непролазно. Во всяком случае, некоторое время. Можно спуститься вниз и поселиться в Монтрэ.

— А почему, например, не в Лозанне?

— Можно и в Лозанне. Просто я думал, не слишком ли это большой город. Как-то не тянет в большие города. Там мы снова начнем ссориться, кидать друг в друга кофейными чашками и оглушительно хлопать дверями. Здесь было куда спокойнее.

— И в большом городе можно попробовать быть одним целым и стараться как можно лучше относиться друг к другу. Попробуем?

— Когда же мы переедем?

— Мне все равно. Когда хочешь, милый. Можем и совсем не уезжать, если тебе здесь нравится.

— Посмотрим, как погода.

* * *

Дождь шел три дня. На склоне горы ниже станции совсем не осталось снега, дорога превратилась в сплошной поток жидкой грязи. Стояла такая сырость и слякоть, что выходить из дому совсем не тянуло. Утром на третий день дождя они решили переехать.

Они уложились и уехали с первым поездом после обеда. Хозяева пансиона подбросили их до станции на своем стареньком автомобиле, по крыше которого стекали дождевые капли.

— Они очень славные, — сказала Матильда.

— Да, они были очень добры к нам. Сейчас это не так часто встречается. Или я сужу обо всех по себе?..

В Монтрэ они сели в поезд. Из окна вагона нельзя было видеть горы на той стороне, где они жили, потому что мешали облака. Поезд шел дальше, и с одной стороны было озеро, а с другой — мокрые бурые поля, и голый лес, и мокрые домики.

Они приехали в Лозанну и остановились в небольшом отеле. Когда они проезжали по улицам и потом свернули к отелю, все еще шел дождь.

Портье с медными ключами на цепочке, продетой в петлицу, лифт, ковры на полу, кафельный душ с блестящими кранами и огромным зеркалом, металлическая кровать в комфортабельной спальне — все это после жизни в горах показалось им большой роскошью. Окна номера выходили в мокрый сад, обнесенный стеной с железной решеткой сверху. На другой стороне круто спускающейся улицы помещался другой отель, с такой же стеной и решеткой. Бернар стоял у окна и смотрел, как капли дождя падают в бассейн в саду.

Матильда зажгла свет и стала раскладывать вещи. Их было немного, но ей хотелось устроиться и здесь как можно лучше. Иногда на нее находило вдохновение, и она становилась неплохой хозяйкой. Бернару тогда не хватило совсем немного времени, чтобы оценить это по-настоящему. Он просто все время не успевал как следует разглядеть Матильду. Даже тогда, в горах, их жизнь больше напоминала очень длинное любовное свидание, и он просто не успел заметить — хорошая Матильда хозяйка или не очень, и как она готовит, и как управляется, например, с пылесосом, и как ведет себя с другими людьми. Остроумна ли она, просто ли умна, хорош ли у нее вкус и в каком стиле она предпочитает одеваться. Умеет ли тратить деньги, умеет ли делать покупки или воспитывать детей — все это осталось для Бернара за той гранью, куда мужчина способен заглянуть, лишь когда страсть уступает место другому, более спокойному чувству. Бернар же не обладал ни необходимым для этого опытом, ни хладнокровием.