Соседка

Взгляды всех собравшихся в офисе снова устремились на макет, стоящий на столе между Брайаном и мной, сделанный со скрупулезной точностью макет задуманных мною декораций, на изготовление которого у меня ушло несколько недель – не говоря уже о рисовании эскизов мизансцен, компьютерном моделировании эскизов декораций и десятках набросков в перспективе, то есть всего того, что предшествовало созданию этого макета. Я знала, что мой замысел смел, но такой же смелой была и пьеса, которую мы собирались поставить. Написанная молодой, но удостоенной нескольких премий актрисой, ставшей драматургом и имеющей многочисленных подписчиков в Инстаграме, пьеса «Невроз» представляла собой проникающее в самую суть и заставляющее задуматься исследование душевного расстройства, не скованное обычными ограничениями, которые налагает наличие сюжета и временной последовательности событий. Право на постановку этой пьесы театр получил в результате жесткой конкурентной борьбы, и, хотя до премьеры оставались еще месяцы и месяцы, театральные критики уже оттачивали свои карандаши.

– А что об этом думаешь ты, Ричард? – спросила я, повернувшись к нашему художественному руководителю. Человек блестящего и глубокого ума, давно и крайне успешно работающий в области современного театра, Ричард Уэстлейк был моим наставником с тех самых пор, как я пришла в его театр прямо с университетской скамьи, имея только степень по художественному оформлению сцены и опыт работы, насчитывающий всего несколько недель. Я начинала как девочка на побегушках, исполняющая указания и поручения любого подразделения театра, которому требовались мои услуги. Но с годами я, усердно работая, дослужилась до моей нынешней должности главного художника-постановщика. Я любила эту свою работу и вкладывала душу в каждую нашу постановку, но на нынешний проект театра я, безусловно, потратила больше времени и творческих усилий, чем на любой из прежних, и трудилась над ним с куда большими пылом и страстью.

Ричард пригладил волосы, остановив руку на затылке.

– По-моему, это великолепно, – сказал он. – Остроумное использование сценического люка-провала, рамная конструкция, нависающая над сценой, создавая эффект замкнутого пространства, вызывающего клаустрофобию, огромное вращающееся зеркало, отражающее основанный на интроспекции характер пьесы… все это оригинально, способствует полному погружению зрителя в спектакль и невероятно смело. Думаю, здесь ты создала альтернативную реальность, а не просто декорации для сцены.

От облегчения мое сердце едва не выпрыгнуло из груди.

– Спасибо, Ричард. Я рада, что ты разделяешь мою концепцию, – с нажимом сказала я.

– Постановка этой пьесы потребует от каждого из нас полной самоотдачи и огромного труда, – продолжал Ричард. – Но если мы добьемся успеха, о нас заговорят все СМИ, а мы все знаем, что означает такая мощная реклама…

Я кивнула.

– Сборы от продажи билетов взлетят до небес.

– Эти декорации обойдутся нам недешево, – сказал Брайан, нервно дергая себя за кожу на горле. – По моим прикидкам, на них уйдет почти четверть годовой сметы расходов на постановки. С такими затратами мы не можем позволить этому спектаклю потерпеть провал.

– В таком случае нам всем придется выложиться по полной, – сказал Ричард. – Ты готова к этому, Хлоя?

Я прижала руку к сердцу.

– Обещаю тебе, Ричард, что я положу на это все силы и ни перед чем не остановлюсь.

* * *

Едва лишь совещание закончилось, как я схватила макет декораций и поспешила назад в свою студию, где вердикта с тревогой ожидала Джесс, моя бесконечно терпеливая и компетентная ассистентка.

– Ну как все прошло? – нетерпеливо спросила она, пока я на своем рабочем столе сдвигала в сторону кипу набросков, чтобы освободить место для макета.

– Брайан счел, что мой проект слишком уж амбициозен.

– Идиот, – со злостью выпалила Джесс. – А он это хоть как-то конкретизировал?

– Да нет.

– Значит, ничего нового, – презрительно сказала Джесс. – Все было бы не так уж плохо, если бы он высказывал конструктивную критику, но похоже, он ругает наши идеи просто так. Возможно, таким образом он пытается оправдать свой безбожно раздутый оклад. – Она с выражением отвращения на лице швырнула на стол свою шариковую ручку. – Ты чертовски хорошо делаешь свою работу, Хлоя. Здесь это знают все – почему же это никак не может дойти до Брайана?

Мысленно я была согласна с оценкой Джесс, но по соображениям профессиональной этики не стала говорить этого вслух. Усевшись за ее стол, я расплылась в улыбке, надеясь, что эта моя улыбка выглядит не слишком уж самодовольной.

– Но, к счастью, на этот раз мнение Брайана не имело большого значения.

– Ты хочешь сказать… – с надеждой в голосе начала Джесс, но оборвала фразу.

– Я хочу сказать, что Ричард был от проекта в восторге.

Джесс радостно взвизгнула. Она лучше, чем кто бы то ни было, знала, сколько времени и сил я потратила на свой проект.

– Ричард Уэстлейк, я хочу иметь от тебя детей! – заорала она во все горло, одновременно барабаня по столу.

Я засмеялась.