Соседка

Море набегало на влажный песок, перекатывало гладкие камушки, обломки ракушек, время от времени вынося на берег небольшие обрывки водорослей. Ласково коснувшись ног, как будто играя, вода с тихим шуршанием убегала обратно. Теплый воздух был наполнен спокойствием, тишиной, запахами присущими южному лету. Тягучими, насыщенно-резкими, обволакивающими, создающими ощущение полного отсутствия течения времени. Казалось, что вся жизнь сосредоточилась здесь на прибрежной полосе песка, окруженной каменными валунами и кустами индийской сирени, усыпанными гроздьями ароматно-пряных соцветий из сотен маленьких, нежных розово-фиолетовых цветков. Изредка пронзительно вскрикивала проносящаяся над водой чайка, как будто что-то ее испугало или расстроило. Леля, сидя на влажном песке, смотрела вдаль, на колышущуюся серебристо черную поверхность моря. Ветер трепал выцветшие на жарком южном солнце волосы, поглаживал ставшие бронзовыми плечи. Было лень двигаться, мысли нехотя ворочались в голове. Хотелось просто сидеть, наслаждаясь этим спокойствием и умиротворением. Полтора месяца пролетели почти незаметно. Еще немного и пора будет возвращаться домой. Леля поймала себя на мысли, что теперь она уже спокойно думает о еще так недавно ненавистном ей городе, как о доме. Человеческое сознание и восприятие обладает гибкостью, давая возможность привыкать, приспосабливаться к окружающим условиям. Просто нужно немного времени, тяжелее всего дается переходный период, потом мы привыкаем, смиряемся, а порой даже начинаем радоваться произошедшим переменам. Конечно, в школу не особенно хотелось. Никого, кроме Вики и Генки, Леля видеть не жаждала, но сердце все равно рвалось в Москву. К нему. Она старалась не думать, не вспоминать, и все равно мысли постоянно возвращались именно к нему. Ей представлялось мужественное, даже немного суровое лицо. Глаза яркие, пронзительные, чуть насмешливые, возможно, немного холодные. Светлые, вьющиеся волосы. Широкие плечи, атлетически сложенное тело, стремительная походка с военной выправкой. Леля вздохнула. Все равно это все лишь глупые, пустые мечты. Он и думать о ней не думает, уж и забыл, наверное, что на свете существует такая Леля Федоренко. Да и с чего бы ему вообще о ней помнить? Он взрослый человек, занятый важной, сложной работой. У него жена. Очень красивая. Которую он, наверняка очень любит… А она? Маленькая девочка. Толстая, некрасивая, неловкая и смешная. Леля почувствовала, как к глазам подступают слезы. Настроение испортилось. Она провела указательным пальцем по песку, выводя на нем его имя. Глупее не придумаешь! Набежавшая волна смыла буквы. Леля огляделась по сторонам и снова написала «Саша», очередная волна стерла надпись, унося с собой маленький секрет глупой, влюбленной девчонки. Леля вздохнула. Вот бы волна могла также легко стереть это имя и из ее сердца.

– Лелька, ты чего расселась на песке, в куличики играешь? – крикнула направляющаяся к Леле Дина. Рядом с ней шел ее приятель Георгий. Широкоплечая фигура, возвышавшаяся над Диной чуть не на полметра, приковывала к себе взгляд, наводя на мысль о героях древнегреческих мифов. Взглянув на смуглое, почти дочерна загоревшее лицо, на котором, под густыми черными бровями, посверкивал горящий взгляд темных глаз, и сияла белозубая, насмешливо-ироничная улыбка, представлялось, что сейчас к берегу причалит корабль с потрепанными парусами, и знакомый сестры взойдет на палубу, и умчится, вместе со своими товарищами контрабандистами навстречу новым приключениям.

Георгий, по Лелиным представлениям, был совсем уже взрослым. Волошина сказала бы, что он старый. Тридцать два года – это и впрямь солидный возраст для юных шестнадцатилетних девушек. Хотя, тот о ком Леля непрестанно думала, вероятно, не на много моложе. Она, ведь даже не знает точно, сколько ему лет… Леля постаралась отогнать не вовремя явившуюся мысль.

– Хватит ковыряться в песке. Пойдем, Георгий приглашает нас на ужин, – Дина легким движением откинула назад длинные растрепавшиеся от ветра волосы. За время, проведенное на море, она стала еще красивее. Загорелая кожа и тоже выгоревшие добела волосы, придавали ее и без того красивому лицу ощущение чего-то божественно-прекрасного, совершенного. Все представители мужского пола, начиная, чуть ли не со старшего дошкольного возраста, провожали ее восхищенными взглядами.

Леля быстро посмотрела на песок, туда, где еще минуту назад была сделанная ею надпись, как будто опасаясь, что размытые морской водой буквы вновь могут появиться. Никаких компрометирующих надписей, естественно, не было. Поднявшись, Леля пошла навстречу сестре.

– Сегодня я буду поваром. Ужин под звездами, мясо на углях и настоящее грузинское вино, – озорно сверкнув глазами, Георгий поцеловал кончики пальцев и засмеялся. – Отец привез из Грузии домашнее вино – напиток богов, нигде такого больше не делают. Только у нас.