Соседка авторитета

На следующее утро я поняла, что жить так далее не могу. Нет денег, которые являлись основной составляющей моей жизни, отсутствовали привычные вещи, плюс ко всему я выбилась из биологических часов, которые руководили моим ежедневным существованием. Беспрестанно болела голова, и я стала близко к сердцу принимать афоризм относительно рыбы, выброшенной на сушу. Мир сомкнулся, образовав для меня пространство в четыре стены комнаты в коммунальной квартире.

Больше из нее, окончательно убедившись в том, что это для меня небезопасно, я не выходила. Наутро Макс, едва поднявшись с матраса, брошенного на пол, умылся, оделся и исчез. Появился лишь ближе к обеду, и в его сжатом кулаке бряцали ключи.

– Пошли.

– Куда? – тупо уставившись ему в грудь, выдавила я.

– Пока на улицу.

Я вышла и увидела перед крыльцом синюю «шестерку». Сроду не обратила бы внимания на это извращение социалистического автомобилестроения, если бы Макс не подошел и не распахнул одну из дверок.

– Это что? – кажется, сегодня я была способна лишь на идиотизмы.

– Лариса, это машина, – раздраженно объяснил Макс. – Я купил машину, потому что передвигаться по городу на троллейбусе нам не совсем удобно!

– Ты купил…

Он купил машину, чтобы я чувствовала себя комфортно? Еще не понимая этого, я села на переднее сиденье и захлопала глазами. Кажется, «Ладья» отодвинулась так далеко, что скрылась за горизонтом. «Шестерка» была не нова, но это вовсе не говорило о том, что Макс экономил. О какой экономии можно говорить, если он покупал машину лишь на тот срок, чтобы решить мою проблему?

– И без тебя бы купил, – отрезал он, включая зажигание. – Самому обрыдло пешком ходить. Мы едем к директору завода!

– К кому?! – ужаснулась я, мгновенно отогнав от себя благодарные мысли.

– К нему, – подтвердил Макс. – Один раз он меня уже выручил, думаю, поможет и еще один раз.

Я решительно распахнула дверь. Кажется, он едет не для того, чтобы вторично опросить об услуге, а расплатиться за первую. А может, мне не кажется?

– Пошел ты…

– Лариса!

Он догнал меня почти сразу и развернул к машине.

– Не будь дурой! Я никогда не поступлю так, как поступил твой Винокуров! Послушайся меня хоть раз в жизни! Поступи хотя бы раз по-моему! Поверь, я знаю, что делаю.

Я посмотрела на него, и ко мне начало приходить понимание того, что выбора-то, собственно говоря, нет. Через день, уйдя от Макса, я либо загнусь на улице, либо меня поймают, либо я, сломавшись, сама приду к Ползунову. Это не тот весенний день, когда я оставила его наедине с костлявой шлюшкой и вышла в мир! Сейчас нет мира. Мой мир – это четыре стены, и будет лучше, если эти стены будут подпирать потолок в комнате Максима, нежели камеры в тюрьме.

– Макс, я поеду, – твердо сказала я. – Но если ты меня предаешь, я найду тебя. Хоть семь с конфискацией, хоть пятнадцать. Отсижу, найду и убью.

Он расхохотался.

– Клянусь, убью… – ныла я, отвернувшись к окну. Меня трясло на ухабах, я икала, ревела и все равно твердила: – Попробуй, сдай меня этим гадам… Я тебя убью…

Видя, что я не держусь, он медленно вел машину у обочины, дожидаясь, пока моя истерика изойдет на нет. Вдоволь пронывшись, я выпрямилась и приготовилась к худшему. Удовлетворившись моим состоянием, Макс резко вывел машину на середину дороги, и я, опасаясь, как бы он не чиркнул по мчащейся мимо «девятке», бросила взгляд на ее водителя. Лучше бы я увидела на дороге змею…

Резко наклонившись к стеклу, я увидела перекошенное лицо Ползунова. И не было бы мне так ужасно, если бы рядом, на пассажирском сиденье, я не увидала бы… Горецкого. Увидел меня и он. Выбросив руку в нашем направлении, он ткнул в меня пальцем.

«Вон она, сука!» – прочитала я в этом жесте.

– Ма-а-акс!!! – завизжала я.

– Увидел, – подтвердил он и, заставив завизжать тормоза, свернул в проулок.

Последнее, что я увидела на дороге, была «девятка», круто разворачивающаяся посреди нее.

И была гонка.

Страшная, наводящая ужас и заставляющая смиренно принимать если не задержание, то смерть. Макс был отличным водителем, но не хуже управлялся с рулем и Ползунов. Они настигли нас уже на следующем повороте и больше не отрывались более чем на десять метров.

Поворот, поворот, прямая…

Резкое торможение, поворот, визг колес по асфальту…

Глаза Макса не останавливались ни на мгновение. Секунду он смотрел на дорогу, потом секунду в зеркало заднего вида, потом – снова перед собой. За эти два дня я не только никогда не бегала с такой скоростью, с какой бегала эти сутки, но и никогда не ездила по городу с такой скоростью. «Шестерка», с натугой рыча поезженным двигателем, выходила из себя, чтобы понравиться своему новому хозяину. Судя по всему, тем же самым занималась и «девятка» сзади…

– Тупик!! – взвизгнула я, заглушая рев полуторалитрового движка.