Соседский ребенок

Мы сидим в гостиной и ждем полицию. Доминик налил нам обоим по чашке чаю, и я пью раскаленный напиток, не обращая внимания на обожженные язык и небо.

– Ты как? – спрашивает Доминик.

– Ничего, – отвечаю, хотя все гораздо хуже. Я оцепенела.

По задернутым шторам скользит луч света. Доминик вскакивает, идет к двери и открывает ее. Я остаюсь на диване, обкусываю кожу вокруг ногтей и гадаю, сможет ли полиция отследить звонок.

Вслед за Домиником в гостиную входят два молодых полицейских в форме – темноволосый мужчина и светловолосая женщина. Доминик жестом приглашает их сесть на диван, а сам садится рядом со мной. Неожиданно до меня доходит: если тот, кто звонил, живет на нашей улице, он обязательно увидит полицейскую машину. И поймет, что мы заявили на него. Я надеюсь, что это заставит его нервничать. Я надеюсь, что он испугается, что его поймают.

– Будьте любезны, расскажите, что произошло, – обращается ко мне женщина-полицейский, улыбаясь профессиональной улыбкой.

Я рассказываю о звонках, а мужчина-полицейский записывает.

– Вы узнали голос? – спрашивает женщина.

– Нет. – Я мотаю головой. – Но он звучал очень глухо, как будто кто-то пытался изменить его.

– Вы уверены, что это был мужской голос? Есть ли вероятность, чтобы женщина выдавала себя за мужчину?

– Не знаю. Нет. Голос был низким.

– Можно взглянуть на ваш телефон? – спрашивает она.

Доминик встает и передает им телефон. Они оба склоняются над экраном, а Доминик дает им пояснения по журналу вызовов.

– Номер не определен, – цокая языком, говорит женщина.

– Вы можете отследить его через телефонного оператора? – спрашивает Доминик, забирая у них телефон и кладя его рядом со мной.

– Вы сами можете позвонить в телефонную компанию, чтобы выяснить, – отвечает женщина. – Но звонивший, возможно, использовал незарегистрированный номер. К сожалению, любой может купить незарегистрированную сим-карту. Это ваш личный номер? Вы размещали его в каких-нибудь сетях?

– Нет, – отвечаю я. – Точно нет. Он есть только у друзей и родственников.

– Ни с кем не ссорились в последнее время? – спрашивает она. – Два наших офицера выезжали к вам на прошлой неделе. И в понедельник был еще один вызов на ваш адрес. Может этот звонок иметь какое-то отношение к тем инцидентам?

– У меня есть некоторые подозрения в отношении нашего соседа, – говорю я, не глядя на Доминика.

– Вашего соседа? – уточняет она.

– Да, Мартина Линхэма. Он живет в пятом номере. Недавно мне показалось, что я слышу детский плач. И я заметила, что у него в доме есть подвал, а еще я видела там сумки из магазина игрушек.

Выкладывая информацию, я понимаю, как все это звучит, – я выгляжу параноиком, который только и делает, что выдумывает страшные события. Доминик кладет руку мне на предплечье и слегка сжимает пальцы. Офицеры переглядываются. Я не осмеливаюсь рассказывать о том, что вчера ночью обыскивала мусорные баки Мартина. Это может быть расценено как вторжение в чужие владения.

– Я посоветовала бы отвечать только известным абонентам, – говорит женщина. – Если же вы все же отвечаете на звонки с неизвестного номера, то не подтверждайте свое имя или адрес. Если вам снова поступят угрозы, сообщите нам.

Я стряхиваю руку Доминика и встаю.

– Вы не будете разговаривать с моим соседом?

– Это его голос был в телефоне? – спрашивает она.

Я колеблюсь.

– На его… на его было не похоже, но я уже сказала: думаю, что тот человек намеренно искажал голос.

Женщина придает своему лицу сочувствующее выражение.

– У нас недостаточно оснований для каких-либо действий. Но если ваш сосед сделает или скажет нечто, что можно будет рассматривать как угрозу, дайте нам знать.

Оба офицера встают. Они явно считают, что проблема исчерпана.

– А что насчет плакавшего ребенка? – спрашиваю я.

– Как уже говорилось, плакавший ребенок – это не основание для каких-либо действий.

– Прошу вас, ну вы можете хотя бы зайти туда? Взглянуть на его подвал? – Доминик предостерегающе пожимает мне предплечье, но я опять стряхиваю его руку.

– Мы сделаем так, – говорит мужчина. – Мы постучимся к нему и спросим, не видел ли он что-либо подозрительное. Если он имеет какое-то отношение к звонку, нашего появления может оказаться достаточно, чтобы удержать его от антисоциального поведения.

Я разочарованно молчу, хотя, пусть и с неохотой, понимаю, что они должны следовать букве закона. Они не имеют права врываться в чей-то дом на основании лишь чьих-то домыслов.

– Спасибо, – говорит Доминик, вставая, чтобы проводить их.

Я в полном огорчении опускаюсь на диван. Прошлый приезд полиции Мартина не отпугнул. Не отпугнет и этот.

Глава 21

Я просыпаюсь словно от толчка, и воспоминания о вчерашнем звонке впиваются мне в мозг, как отравленная колючка. Дейзи ворочается в своей кроватке, и я сажусь и открываю уставшие глаза. Ярко освещенная комната диссонирует с моим мрачным настроением. Потягиваюсь, чтобы размять затекшее на жестком матрасе тело. Шея напряжена, зубы ноют – вероятно, я всю ночь проспала со стиснутыми зубами. Зеваю – и морщусь, когда моя нижняя челюсть щелкает.