Соседский ребенок

Или я слишком бурно реагирую? Те голоса в радионяне нарушили равновесие. Стоило мне подумать о них, и у меня потеют ладони. А может, ничего и не было? Ведь все именно так и считают. И Доминик. И полиция. И даже мои соседи. Голоса слышала только я. И никто не вламывался в наш дом. Никто не похищал Дейзи и даже не делал таких попыток. А что, если они все же похитили того ребенка? Что, если они нанесли увечья родителям? Бросили их умирать? Что же произошло на самом деле? Мне мерзко от того, что я этого не знаю. А вдруг они вернутся за Дейзи?

Я должна оберегать ее. Это моя работа. Мой долг. Встаю, беру Дейзи на руки и проверяю, заперта ли складная задняя дверь. Дважды дергаю за ручку. Все в порядке. Заперта. Я думаю о том, как этим летом целыми днями возилась в саду, оставляя двери и окна открытыми, то заходила в дом, то выходила оттуда, а Дейзи все это время лежала в кроватке, вне пределов моего зрения. Как я могла это допускать?

Я проверяю кухонное окно над мойкой. В нем три створки, но открывается только средняя. Она закрыта, но не заперта, и ключа на месте – на подоконнике – нет. Обычно мы не считали нужным запирать окна. Впредь это не повторится. Я не буду такой беспечной.

Прохожу в гостиную, беру ключ от другого окна и запираю кухонное. Не выпуская Дейзи из рук, проверяю и запираю все остальные окна на первом этаже, а также входную дверь. Затем кладу ключ в карман халата. Надо бы придумать, где его хранить, какое-нибудь надежное место. Поднимаюсь наверх. Я боюсь укладывать Дейзи спать, пока не позабочусь о нашей безопасности. Возможно, перегибаю палку, но появление Дейзи стало для нас чудом. Прошло целых четыре года, в течение которых я пережила три выкидыша, прежде чем мне удалось доносить до конца срока.

В первый раз, когда я забеременела, выкидыш случился на восьми неделях, и ощущение потери было сокрушительным, особенно после того, как я с восторгом рассказала всем о своей беременности, едва узнала новость. Так что потом мне пришлось всем объяснять свою утрату и терпеть исполненные благих намерений соболезнования. Во второй раз мы с Домиником вели себя более осторожно, держали новость в секрете. Но ровно на восьмой неделе произошло то же самое. После этого я несколько месяцев провела как в тумане, убежденная в том, что никогда не смогу выносить ребенка.

Понадобилось еще два года, чтобы снова забеременеть, и на этот раз мне удалось преодолеть этот роковой рубеж в восемь недель. Когда беременность достигла четырех месяцев, мы преисполнились осторожного оптимизма, и Доминик захотел рассказать новость нашим родителям, тем более живот уже был виден. Но я категорически запрещала, что было правильно, потому что ребенку не суждено было родиться. На сканировании в двадцать недель врач не нашел сердцебиение. Наверное, в этот момент я решила, что это слишком болезненно – продолжать попытки. Страх, что надежда родить ребенка не оправдается, был слишком велик.

Однако на следующий год я снова забеременела. Весь период готовила себя к тому, что снова потеряю ребенка. Даже когда на мониторе при двадцатинедельном сканировании появилась здоровая девочка и я услышала сердцебиение, мощное и частое, все равно запрещала себе радоваться и строить планы или покупать детские одежду и оснащение. Но опасения оказались беспочвенными. Наше желание в конечном итоге стало явью, и я родила дочь. Думала, что после ее появления на свет мои страхи рассеются, как клубы дыма, но вместо этого они усилились.

После рождения Дейзи, увидев ее и подержав на руках, я полюбила ее всем сердцем. А еще поняла: хотя она и есть у меня – живая и здоровая, – ее безопасность не гарантирована. Как и безопасность всех нас. Так что я мысленно дала себе слово, что буду защищать ее всеми доступными средствами. И помню об этом обещании каждый день. Не допущу, чтобы кто-то или что-то угрожало моей маленькой семье.

Наконец, когда весь дом заперт, я решаю, что могу позволить себе немного расслабиться. На площадке верхнего этажа от души зеваю. От усталости у меня тяжелеют веки. Мне точно нужно прилечь. Дейзи в полной безопасности полежит рядом со мной в колыбели, а я заберусь в кровать и посплю пару часиков. Мысль о том, что можно будет закрыть глаза, восхитительна. Но прежде чем я получаю такую возможность, раздается звонок в дверь.

Наверное, это почтальон. Можно бы не открывать, но вдруг там что-то важное? А что, если вернулись полицейские с новой информацией? У меня начинает учащенно биться сердце. Я иду вниз с Дейзи на руках – такое впечатление, что она уже прилипла ко мне, как детеныш коалы. Надо бы подумать о слинге.

С бьющимся сердцем и липкими от пота руками я снимаю цепочку, поворачиваю ключ и открываю дверь.

Глава 5