Соска

Степан взял в руки одну из них. На фотографии была запечатлена сплошная стена из равномерно освещенных банковских ячеек. Стена имела метров тридцать в длину и по меньшей мере три в высоту. Размер каждой ячейки был с ящик письменного стола в Полежаевском кабинете. Поблескивала аккуратная скоба-ручечка, рядом — впаянный овальный номерок и две замочные скважины, как широко расставленные ноздри. Замочная скважина — ручка-номерок — замочная скважина, и так до бесконечности. От монотонности пейзажа кружилась голова.

— Как же они залезают в те, что в верхнем ряду? — поинтересовался Степан.

— А там стремянка есть. Хотя их, наверное, используют в последнюю очередь.

— А еще что там есть?

— Да ничего. В углу столик такой простенький с двумя стульями, и все. Вот здесь видно. А вот, смотри…

Полежаев подсунул Степану еще одну фотографию.

— Здесь его ячейка крупным планом.

На фотографии была взята крупным планом часть стены с десятком ячеек в длину и в высоту. На одной из ячеек черным фломастером проставлен крестик.

— 0685, — как бы сам себе сказал Степан.

— Она самая.

— А клиенты могут выбирать номер ячейки?

— В смысле? А, ты имеешь в виду… Я этого не знаю, Степа. Важно, да?

— Да. Узнай, пожалуйста.

Пока майор звонил и раздавал приказания, Степан вырвал из блокнота лист и написал на нем 0685. Затем сложил вчетверо и положил в нагрудный карман Полежаева, а карман застегнул на пуговку.

— Мы, Гена, тоже фокусы делать умеем. Пусть побудет здесь.

— Понимаю, — сказал Полежаев, положив руку на карман, хотя никакого особого понимания его маленькие цвета поблекших васильков глазки не выказали. — А что, исчезнет?

Нужная информация была получена, когда приятели уже с час как воплощали задуманное в баре «Три пузана».

В полумраке стелился густой дым, казалось, его можно нарезать ножом, а куски выпихнуть в окно или растащить по углам, чтобы лучше виделось и дышалось.

За столиками негромко переговаривались посетители, а из темных углов время от времени доносился смех. В соседнем помещении щелкали шары бильярда.

Полежаев вышел на улицу, послушал в трубку, потом вернулся и сказал:

— Вот ответы на твои вопросы. Во-первых, да, действительно, авантюрка одна у господина Маркоффа состоялась. Только не с девушкой по вызову, а с вполне приличной. Это плохо?

— Нормально.

— Он с ней познакомился случайно в одном из клубов. Во всяком случае, так он сам ее отрекомендовал: very decent. Он сразу сообразил, к чему я клоню, и дал свои комментарии: никаких шансов, что она воспользовалась ключиком или сделала с него слепок, не существует. Господин Маркофф ключ с шеи не снимал ни на секунду. Что касается дубликата, то я тебе говорил: его сделать невозможно. Это ключ, не поддающийся подделке, будет хуже.

Во-вторых. Что касается сознательного выбора ячейки клиентом. Мне сообщили, что, возможно, это и случалось, но, как правило, клерк просто выписывает следующий по счету номер. Или компьютер его выбирает в произвольном порядке. Но в принципе, если клиент запросит определенный номер ячейки, у банка нет причин ему отказывать. Хочешь, прямо сейчас запрошу, были ли случаи, когда клиент пожелал ячейку по заказу?

— Не надо, я и так знаю, что случай такой был.

— Разгадал, значит?

Полежаев с любовью заглянул Степану в глаза, блаженно опрокинул в себя рюмку водки и незамедлительно лакирнул серьезным глотком пива.

— Как же это возможно, Степан Афанасьевич? Ты хоть понимаешь, что это… э… гм… Ненормально? Ни один компьютер не нашел бы отгадку. Потому что в принципе ее здесь и нет. Не говоря уж о том, что у тебя просто недостаточно элементов, чтобы ее разгадать. Кроме этих вот фотографий да информации о том, что взломать сейф невозможно.

— Сам не знаю, Полежаев. Честно говоря, у меня тоже создается впечатление, что разгадки твоих преступлений у меня уже в голове. Как будто я их сам выдумал и нанял людей, чтобы воплотить в жизнь. А потом даю тебе отгадки. Я даже могу сказать, где сейчас находится твое копье.

— Что-о-о? Не может быть! Вы это видели?..

Полежаев беспомощно повернулся к соседнему столику. Добродушный толстяк с косичкой приветливо поднял кружку, мол, да, видел, чего только на свете не увидишь.

— Да мне самому от этого не по себе, Гена. Не добавляй.

Некоторое время друзья молча попивали пивко, каждый думая о своем. Наконец, Степан невесело усмехнулся.

— Ну так что, хочешь ты разгадку услышать или не хочешь? Только взамен ты мне должен пообещать кое-что.

— Запросто.

— Сегодня, Гена, ты не спустишь с меня глаз. Да, это моя паранойя, да, у меня съехала крыша, но ты останешься со мной всю ночь. И не отойдешь ни на шаг. В туалет будем ходить вместе. А без пятнадцати двенадцать, где бы мы с тобой ни колбасились, чем бы ни занимались, ты бросишь все дела и начнешь снимать меня на камеру.

Полежаев разом погрустнел, осунулся, усы обвисли, спина обмякла. За пивом помешательство друга успело уйти на второй план.