Сословные условности

– Зато ты теперь знаешь, что самый классный оливье продаётся в универсаме, там точно никаких раковых шеек не напихают, даже, думаю, на колбасе сэкономят, – заметила Наташа. – Мне, конечно, Козлова этого очень жалко, – добавила она. – Но ещё жальче мне того шампанского, что ты привезла. Помнишь, как она его резво в закрома потащила? Завтра, небось, в одно жало его выхлещет и тортиком своим закусит, пока муж на работе.

– Тю! Да у меня этого шампанского целая коробка. Я заказала в интернете, мне и привезли.

– Мне завтра на работу.

– А ты много не пей.

Утром, уже на работе, Наташа рассматривала себя в огромном зеркале, где ещё недавно радовалась отсутствию снегопада на косах. Видок был, прямо скажем, не комильфо. Снегопада на косах, конечно, по-прежнему не наблюдалось, очередная шикарная Иркина блузка тоже смотрелась вполне себе, несмотря на слегка помятый, но всё же белоснежный костюм, а вот лицо уже не выглядело таким уж молодым. Вот почему с возрастом последствия вполне себе невинных ночёвок начинают отражаться на лице безо всяких там особых возлияний и непотребств? Ну, выпили бутылку шампанского, ну, помыли кости Аллочке Верюжской, небось, икала, бедняга, аж хризантема тряслась, но потом-то спали как примерные лялечки во вполне себе комфортных условиях. Вот откуда эти мешки под глазами и нездоровый румянец? Эх жаль, что маски всего лишь половину лица закрывают. Конечно, положение можно спасти чёрными очками, но появление начальника службы размещения у себя на рабочем месте в чёрных очках определённо вызовет массу ненужных разговоров в самом лучшем семейном отеле на побережье.

– Опять бурная ночка выдалась?

Наташа увидела за своей спиной в зеркале хитрую кошачью рожу начальника охраны.

– Почему опять и почему бурная? – строго прищурившись на него через зеркало, спросила она.

– Разве нет?

– Нет.

– А вот духи у вас опять хорошие. Хотя я вам это уже говорил. – Начальник охраны повёл носом и растворился в зеркале.

С этим сложно было не согласиться. Иркина блузка, да и вся Наташа пахли дорогими и очень хорошими Иркиными духами.

День прошёл без особых происшествий, к вечеру последствия Наташиной ночёвки без возлияний и непотребств исчезли с её лица, как ни бывало. Зато на выходе с работы с ней приключилась небольшая неприятность, можно сказать, казус.

Спускаясь по служебной лестнице, где рядом на лавочке в летнее время обустраивалась стихийная курилка для персонала, Наташа руководящим взглядом окинула территорию. Ведь не секрет, когда руководство намыливается с работы, подчинённые тоже считают свой рабочий день практически завершённым. Во всяком случае никто язык от старания особо не высовывает, и в фигуре попадающегося на глаза персонала уже можно угадать некоторую расхлябанность. Почему они не дожидаются момента, когда руководство полностью покинет территорию, остаётся загадкой. Видимо предвкушение возможной вольницы уже как-то влияет на трудоспособность. В этот раз, покидая своё рабочее место, Наташа испытала чувство глубокого удовлетворения. На лавочке, развалившись, покуривали работники кухни, которые к её службе не имели никакого отношения, давешний директор бригады с очередным неизвестным Наташе полуголым персонажем волокли какую-то штуковину к служебной лестнице, это тоже Наташу никак не касалось. В окрестностях лавочки никто из её подчинённых праздно не шатался, поэтому Наташа решительно поставила ногу на ступеньку, потом на следующую, затем наступила ногой себе на брючину, шагнула и стала падать лицом вперёд. Она почувствовала себя стреноженной лошадью и поняла, что сейчас разобьется вдребезги и сломает шею, и никакие выставленные вперёд и растопыренные руки ей не помогут! Со стороны скамейки с курильщиками раздалось обидное гоготание работников кухни, а Наташа мысленно попрощалась и с новой шикарной внешностью, и с новой шикарной обещанной Иркой жизнью среди магнатов и продвинутых бизнесменов.

– Держу! – раздалось откуда-то снизу, что-то грохнуло, какая-то тень метнулась ей наперерез и, как написали бы в настоящем женском романе, «сильные мужские руки бережно подхватили её».

Однако сильные мужские руки сантехнического Самсона не подхватили Наташу, а облапали самым неприличным образом, она больно шваркнулась носом о крепкое мужское плечо так, что из глаз сразу брызнули слёзы, и в довершение всего, когда она уже высвободилась из цепких лап своего спасителя, на груди её расплылось недвусмысленное грязное пятно именно в форме одной из этих его лап. Разумеется, всё это сопровождалось ржанием и гоготом обитателей лавочки.

– Вы! Вы! Что вы меня лапаете лапами своими? Откуда вы их достали, такие грязные? – прокричала она сквозь слёзы.

– Не стоит благодарности, Наталья Юрьевна. Я тоже рад вас видеть, – спокойно ответил директор бригады, имя которого Наташа от злости никак не могла вспомнить. – Не переживайте, это отстирается. – Он протянул свою грязнущую ручищу в сторону пятна на Наташиной груди, как будто хотел опять там всё, как следует, потрогать. Не натрогался!