Сосна зимой

Пусть О Тинзе и ему подобные и дальше стоят во главе дела, занимаются тем, чем занимались раньше, но работают при этом не на себя, а на меня. Да, это будет для них не столь выгодно, ведь раньше прибыль шла им, а теперь пойдёт в казну. Но денег, которые они уже успели заработать, им, ей-богу, ещё на десять жизней хватит, и правнукам останется, а я предложу им нечто не менее существенное – пропуск в ряды аристократии. Торговцы из кожи вон лезли, чтобы хотя бы приблизиться к этому социальному уровню, платили огромные деньги, пристраивая своих сыновей в аристократические учебные заведения, дающие потом возможность держать экзамен на низовые должности. Всего лишь возможность, причём можно не сомневаться, что экзаменаторы-аристократы будут валить их отпрысков без жалости. Я же предложу им чиновничий ранг в готовом виде. Со всеми вытекающими из него правами и привилегиями, и для них, и для членов их семей.

Не зря один из главных героев фильма «Адвокат Дьявола» говаривал, что тщеславие – его любимейший грех. Всё, что можно приобрести за деньги, у этих людей уже есть. Но того, что есть, всегда мало, хочется того, что за горизонтом. Конечно, нельзя гарантировать, что они согласятся. Но попробовать стоило. И, что не менее ценно – среди родовой аристократии они окажутся париями, а значит, станут держаться меня, ведь иной опоры и защиты у них не будет. Я хотела завести людей, всецело преданных только мне? Вот, пожалуйста. Пусть пока только в узкоспециальной, второстепенной по сравнению со всеми этими министрами, начальниками и распорядителями области, ну да лиха беда начало.

Но распорядителя Синя моё предложение шокировало. Одно дело – теоретически рассуждать, что было бы, если бы, а совсем другое – осознать, что в ряды благородных людей действительно собираются допустить тех, кого привыкли презирать. Когда мы только начали разбирать, как всё будет устроено, когда солеварни и рудники перейдут в государственную собственность, и я, перебирая предоставленные мне досье, предлагала того или иного члена торгового клана на ту или иную должность, или спрашивала, кто подойдёт, у самого Синя, он поначалу явно принял это за шутку. Но чем дальше, тем подозрительнее он поглядывал на меня и наконец решился озвучить свои опасения вслух:

– Ваше величество, вы же не собираетесь действительно…

– Собираюсь, – жизнерадостно ответила я. – Сановник Ки был прав – никто лучше тигра не знает, как добыть его шкуру.

Синь пару раз открыл и закрыл рот, после чего выпалил:

– Ваше величество, это невозможно!

Все последующие аргументы я знала наизусть. Торгаши не благородные, им неведомо, что такое долг, честь и совесть, у них нет должного образования, и так далее, и так далее. Видно было, что на общее совещание этот вопрос можно и не выносить. В результате я отпустила почтенного сановника с уверением, что обязательно задумаюсь над его словами, но если о чём и задумалась, так это над тем, как провернуть будущие назначения достаточно тихо и скрытно, чтобы чиновничество не успело всполошиться. Никакую тайну в столице долго не удержишь, я не стала и пытаться. А вместо этого приказала позвать на аудиенцию господина О и господина Цуми, владельца самого крупного рудника и нескольких кузнечных мастерских, а также бесчисленного множества лавок по всей империи.

Опасения, что они могут не согласиться, оказались напрасными. Слова «должность!» и «ранг!» загорелись у них на лбу огненными иероглифами, едва почтенные бизнесмены поняли, чего я от них хочу и что предлагаю. Хотя поверили они не сразу, и ещё пару раз недоверчиво переспросили, точно ли я собираюсь сделать именно то, что сказала.

– Ах, ваше величество, – вздохнул господин О, довольно красивый мужчина средних лет, выглядевший, я бы сказала, даже утончённым, – боюсь, вы видите лишь одно пятно на шкуре леопарда. Мы понимаем ваши чаяния, но разве другие сановники позволят, чтобы носившие холщовые одежды вошли в их число?

– Вы правы, как раз в этом и есть основная трудность, – согласилась я. – Страна нуждается в способных людях, но таланты ныне у двора не в чести. Вот уж кто действительно видит только одно пятно, глядя на леопарда сквозь бамбуковую трубку!

Торговцы задумчиво закивали. Вся аудиенция прошла в обстановке такого единодушия и взаимопонимания, что впору было умилиться.