Сосновские аграрники

– Ульян Александрович, на вас в обиде Михаил Иванович Трифонов. Вы не выполняете постановление объединенного бюро райкома и исполкома Совета депутатов трудящихся. Прошу вашего объяснения.

Зимин встал.

– Анатолий Алексеевич, – хрипло произнес Зимин, – все трактора и автомашины работают в совхозах района.

– Об этом я знаю, – перебил его Чистов. – Но ведь у тебя есть контора и конторские работники, которые должны работать в Рожковском совхозе.

– Есть, – ответил Зимин. – Я и бухгалтер Виктор Иванович. Я хромой, Виктор Иванович без руки. В конторе есть еще две женщины, помощник бухгалтера и кассир, у обеих грудные дети. Двое учетчиков находятся в бригадах в совхозах.

Все присутствующие улыбались. Трифонов поддержал Зимина, сказал:

– Анатолий Алексеевич! У него действительно некого из конторы посылать нам на помощь. Мы с ним договоримся, поможет тракторами.

Чистов подумал: «Только сегодня товарищ Трифонов жаловался на Зимина за глаза и тут же на попятную».

Чистов опросил всех руководителей, кто какую помощь оказал сельскому хозяйству района. Выступил с критикой в адрес «Сельэнерго», промкомбината, комбината бытового обслуживания и так далее.

После совещания Чистов поехал к Кузнецову. Стали осматривать охотничьи угодья.

С одной стороны лесная поляна была окружена чудом сохранившимися от сплошных порубок громадными соснами с эллипсообразными кронами. Они, как исполины, стояли небольшой куртиной среди молодых зарослей березы, осины и редкой сосны. Казалось, старые сосны смотрели вдаль, в оголенное сплошными концентрированными рубками пространство, и говорили на своем лесном языке, шелестя густо покрытыми хвоей ветками. С другой стороны поляну полукругом охватывал глубокий овраг, по дну которого журча бежал родниковый ручеек, не пересыхавший в самые знойные засушливые времена года. Прозрачная холодная вода утоляла жажду не только человека, но и лесных обитателей – зверей и птиц.

Лет десять назад в этот овраг неизвестно откуда пришла пара бобров. В это время вместо леса уже торчали одни пни и пробивалась молодая поросль осины с березой. Но в овраге и по его краям уцелело от вырубки все. Через два года бобры перегородили овраг плотиной, а через семь лет воздвигли несколько сложных плотин. Семейство бобров, по подсчетам лесника, достигло тридцати штук. Бобровые плотины обнаружили охотники-браконьеры, и вот уже около года как были истреблены все зверьки. Шкурки бобров носили на шапках Чистов, Бойцов, Михайловский и ряд областных товарищей. Ценная бобровая вытяжка была съедена собаками вместе с мясом.

На поляне стояли два вездехода «ГАЗ-69А». Чуть поодаль от них горел костер, над которым висели два котелка. В одном варилась охотничья похлебка из свиного мяса, картошки и лука, в другом кипела вода для заварки чая. У костра сидели Чистов, Трифонов и Кузнецов Сергей. Чуть поодаль от них лежали три гончие и две лайки. Собаки, как и люди, смотрели на котелок с похлебкой и ждали обеда.

– Как красив лес в любое время года! – сказал Чистов. – Мы этого не замечаем.

– Да! – ответил Кузнецов. – Все мы, Анатолий Алексеевич, видим. Сейчас поспели все ягоды, в лесу много грибов. Подросли и поднялись на крылья тетерева, утки, глухари, рябчики и так далее. Лови, стреляй – не ленись. Развелось этой дичи в изобилии, хоть сетями лови. Зайца сколько подросло, три шага шагнешь по лесу – и заяц из-под ног выскакивает.

Улыбаясь, Чистов возразил:

– Что-то не видно, Сергей Васильевич. Ходили более пяти часов с пятью собаками и никого не видели. Хоть бы одна живая душа показалась. Создается впечатление, как будто бы все здесь вымерло. Такая охота Василию Ивановичу будет не по душе.

– Все будет, Анатолий Алексеевич, – сказал Кузнецов. – Приедет Семенов, и дичь появится. Охотятся на заре, утром, а не среди дня.

В это время в крону сосны-великана прилетел дятел.

– Стреляйте, Анатолий Алексеевич, – сказал Кузнецов.

Чистов долго целился, раздался выстрел. Дятел перелетел на соседнюю сосну и принялся стучать клювом по толстому суку. Кузнецов встал с ружьем в руках, подошел к дереву, выстрелил. Птица комом упала на землю. Распустила крылья, как бы собираясь еще раз подняться на сосну. В предсмертных судорогах то открывала, то закрывала глаза с красными веками.

– Вот так надо стрелять, – сказал Кузнецов и положил бездыханную птицу к ногам Чистова.

– Пора пообедать, – сказал Трифонов.

Он принес из автомашины брезент, разостлал его на лужайке. Кузнецов нарезал хлеба, раскупорил бутылку «Столичной». Налил в два стакана. Выпили Чистов с Трофимовым. Похлебку с аппетитом ели все трое. Кузнецов наливал в стаканы водку, угощал.

– На днях ко мне приедет Станислав из Москвы. Надо бы встретить. На грузовой вроде неудобно.

– Какой разговор, – сказал Чистов. – Михаил Иванович, подошли ему «ГАЗ-69».

Трифонов, умильно улыбаясь, сказал:

– Сам сяду за баранку, а Станислава Ивановича встречу.