Сосновые острова

Час пик закончился. Молодой человек со спортивной сумкой через плечо прошел по платформе мимо Гильберта, не замечая его, медленно, как будто его тянули за невидимый поводок, и с подчеркнутой заботой опустил на пол, у решетки, свою сумку. Он поправил ее, поставил ровно. Придал форму, попытался разгладить складки, у него не получалось. Гильберт наблюдал, как сумка сморщивается и снова разглаживается. То же самое юноша проделал и с собой, но его усилия были безуспешны.

Молодой человек вертелся вокруг сумки, пока, наконец, вроде бы не привел ее в достойный вид. Он отошел на шаг назад, оглядел свое творение, и только теперь Гильберт понял, что его смутило в облике этого человека. У него была маленькая козлиная бородка, модная и ухоженная. Гильберт Сильвестер решился заговорить с незнакомцем.

С поверхностной точки зрения история с бородами довольно примитивна. У Бога была большая окладистая борода, у дьявола — козлиная. Последнее представление уходит корнями в античные изображения козлобородого, козлоногого — козлоподобного Пана, и до сих пор визуальные медиа, в первую очередь кино, используют эту козлиную бороду, чтобы изобразить морально ущербную или сомнительную личность. А юность, только вырвавшись из периода пубертата, обожает заигрывать со злом и увлекается образами злодеев. Подчеркнуть свою силу в ответ на упрек в изнеженности. Юность, которая никому больше не нужна, по сути, не может ничего другого, как только стилизовать себя и тем наводить на мысль: с ней придется считаться.

Молодой человек отвернулся от сумки и попытался вскарабкаться на решетку. Но едва он занес ногу, как к нему подошел Гильберт. Юноша вздрогнул, отодвинулся от решетки, выпрямился и начал смущенно и низко кланяться. Гильберт произнес по-английски самую вежливую фразу, которую только мог придумать, что-то вроде: простите, что помешал. Нисколько не помешали, пробормотал юноша, все так же кланяясь, совсем не помешали. А вот что помешало, и за это молодой человек бесконечно извиняется, что поколебало его решение, так это тот яркий свет, которым в последнее время оснащают вокзалы, это голубое светодиодное сияние, которому приписывают благотворное воздействие на людей — якобы от него повышается настроение, это свет позитивный и дружелюбный, специально придуманный для таких людей, как он. Тем не менее молодой человек полагал, что ему удастся отвлечься от этого позитивного освещения и привести в исполнение свое намерение. Просит прощения. Не справился.

По-английски юноша говорил скверно. И смущенно теребил свою бородку, которая подпрыгивала вверх, когда он говорил. Треугольник, обращенный вниз, утверждают исследования, на человеческий мозг действует как сигнал угрозы. Но эти жалкие волоски еще не успели образовать правильный треугольник. Гильберт решил тему бороды пока вообще не затрагивать.

Он, Гильберт, наблюдал за молодым человеком, пояснил Гильберт, юноша так заботится о своей сумке, что хочется выразить ему уважение. Очевидно, он человек долга. Наверняка всеми силами служит на пользу государству и обществу. Он, Гильберт, от лица всех иностранцев хочет поблагодарить его, ведь Япония — страна в превосходном состоянии и в чистоте, без единого дурного запаха и открытая для туристов.

Гильберт где-то читал, что самоубийц надо отвлекать разговором. Особенно это справедливо в Японии, где по причине изящных манер просто невозможно, чтобы молодой человек не ответил на вопрос старшего по возрасту, даже если ни слова не понимает из этого вопроса.

Козлиная бородка задрожала, юноша взял свою сумку и последовал за Гильбертом к выходу.

Такасимадайра

Йоса Тамагочи собирался броситься под поезд, потому что боялся, что не сдаст экзамены. В сумке лежало прощальное письмо, каллиграфически написанное и датированное. Он изучал нефтехимию, учился хорошо, но, видимо, недостаточно хорошо. Из страха общественного провала он отпустил бороду, чтобы ни одна фирма не приняла его на работу. Тогда в случае неудачи он все свалил бы на бороду, а если бы, наоборот, повезло и его бы приняли на работу, он просто сбрил бы бороду, чего проще. Но теперь экзамен нагнал на него такого ужаса, что его как будто парализовало, он не мог не то что выучить что-нибудь, а вообще думать был не в состоянии. Какой уж тут экзамен. Родители его владели маленьким чайным магазином и трудились день и ночь, чтобы сын мог учиться в университете. И вот теперь он, их единственный ребенок, так разочарует своих родителей.

Йоса осторожно отпил пива. Гильберт отвел его в суши-бар, где сам сегодня обедал, купил несчастному поесть и задал несколько тактичных, не слишком личных вопросов. Йоса отвечал, как отвечает служащий в бюро справок, когда рабочий день уже кончился, а последний посетитель не отстает.

Ему надо назад, объявил юноша наконец, скоро последний поезд.

Ерунда, сымпровизировал Гильберт. Не то место для самоубийства. Освещено не так, сам же сказал. Не поискать ли более достойное место?