Сосны. Последняя надежда

Дом выглядел нетронутым – по крайней мере, со стороны переднего двора. Окна не выбиты, дверь не выломана… Мужчина прошел по выложенной плиткой дорожке и ступил на крыльцо. Ступеньки заскрипели, и он открыл застекленную дверь, ведущую в прихожую, а за ней – деревянную дверь гостиной.

Внутри было темно и холодно, и Адам Хасслер, сидящий в кресле-качалке у нерастопленной печи, выглядел, как пустая оболочка человека, которого помнил Итан.

– Какого черта ты делаешь в моем доме? – Голос Бёрка прозвучал, как низкий рык.

Хасслер оглянулся – от истощения его скулы и подглазья выступали так сильно, словно готовы были прорвать кожу.

– Поверь, я так же удивлен тем, что вижу тебя здесь, – пожал он плечами.

В следующий миг они оказались на полу. Итан пытался сомкнуть руки у Адама на шее, чтобы выдавить из него всю жизнь, до капли. Он предполагал, что легко сумеет взять верх над изможденным странствиями соперником, но тот оказался жилистым и неподатливым, словно дубленая кожа. Толчком бедра Хасслер опрокинул Бёрка на спину. Тот ударил противника, но его кулак лишь скользнул по плечу Адама, который, в свою очередь, ответил мощным, оглушающим ударом. Мир взорвался у Итана перед глазами: тот ощутил во рту вкус крови и почувствовал, как она струйкой ползет у него из носа.

– Ты никогда не знал, чем владеешь, – сказал Хасслер.

Он замахнулся для нового удара, но шериф перехватил его руку в локте и вывернул ее в обратную сторону. Адам вскрикнул, чувствуя, как растягиваются сухожилия. Итан толкнул его на опрокинутое кресло-качалку и поднялся, ища какое-нибудь оружие, что-нибудь твердое и тяжелое. Но Хасслер сумел устоять и принял боксерскую стойку. В гостиной было слишком темно, чтобы Бёрк заметил удар, так что Адам с силой толкнул его в грудь, а потом нанес крепкий хук справа, который отправил бы его противника в нокаут, не будь сам Хасслер настолько ослаблен.

И все-таки от этого удара в шее у Итана что-то щелкнуло, и его развернуло на девяносто градусов, а Хасслер уже снова ударил – на этот раз в печень. Шериф закричал и вывалился в прихожую. Соперник наступал на него – спокойный и собранный.

– Это неравная схватка, – промолвил Кочевник. – Я просто лучше тебя. И всегда был лучше.

Пальцы Итана сомкнулись на железной вешалке-стойке для одежды.

– Я даже любил твою жену сильнее, чем мог любить ты, – продолжал Адам.

Тяжелое металлическое основание вешалки описало в воздухе широкую дугу. Хасслер пригнулся, и вешалка пробила дыру в перегородке. Адам бросился вперед, но Бёрк нанес ему встречный удар локтем в челюсть, и у Кочевника подкосились колени. Итан в первый раз ударил Хасслера в лицо, почувствовав, как треснула под кулаком его скула, и это доставило шерифу такое удовольствие, что он ударил еще раз, а потом еще и еще. Хасслер слабел, а Бёрк собирался с силами, и с каждым ударом в нем нарастало желание причинить врагу еще больше боли. Страх, скопившийся внутри его, вырвался наружу ураганом необузданной жестокости – страх перед тем, что мог сделать этот человек, страх за то, что мог отнять у него Хасслер, страх потерять Терезу.

Наконец Итан отпустил шею Адама, и тот со стоном рухнул на пол. Шериф вырвал вешалку из стены, крепко перехватил металлический стержень обеими руками и занес чугунное основание над головой Хасслера. «Я убью его», – совершенно ясно понял он в тот момент.

Хасслер поднял на него взгляд. Лицо Кочевника было разбито в кровавую кашу: один глаз уже заплыл, а второй был полон осознания того, что сейчас произойдет.

– Сделай это, – выдохнул он.

– Ты послал меня сюда! – прорычал Бёрк. – Ты сделал это ради денег? Или ради того, чтобы заполучить мою жену?!

– Она заслуживала куда большего, чем ты.

– Тереза знала, что ты подстроил все это для того, чтобы быть с ней?

– Я сказал ей, что приехал сюда, разыскивая тебя, и попал в автокатастрофу. Она была счастлива со мной, Итан. Истинно счастлива.

Долгое мгновение шериф стоял над поверженным соперником, готовый размозжить ему череп – желая это сделать и одновременно не желая быть человеком, который это сделает. Он швырнул вешалку через всю комнату и рухнул на дощатый пол рядом с Хасслером, чувствуя, как пульсирует боль в печени.

– Мы здесь из-за тебя, – сказал Итан. – Моя жена, мой сын…

– Мы здесь потому, что две тысячи лет назад ты трахал Кейт Хьюсон и унижал свою жену, – возразил Адам. – Если б Кейт не получила перевод в Бойсе, она никогда не оказалась бы в Заплутавших Соснах. Пилчер не похитил бы ее и Билла Эванса.

– И ты никогда не продал бы меня.

– Пойми, если б я этого не сделал, вы были бы уже давно мертвы.

– Нет, мы прожили бы нашу жизнь в Сиэтле.

– Ты называешь то, что было у тебя и Терезы, жизнью? Она была несчастна. Ты был влюблен в другую женщину. И ты собираешься сидеть здесь и рассказывать мне, что я поступил неправильно?

– Ты серьезно? То, что ты только что сказал, – ты правда так думаешь?