Составительница ядов. Не влюблю, так отравлю

Когда он показал мне руку, я ахнула от удивления. Раны затянулись и хоть по-прежнему выглядели свежими багровыми рубцами, краснота вокруг почти исчезла.

— Собирайся и будь готова к вечеру. Поедем вместе,  не отпущу тебя одну.

— Но ты ведь собрался меня там оставить, — я не могла удержаться от иронии. Очень уж не по себе было от этой предстоящей неизбежной разлуки!

— Не сейчас. Когда буду уверен, что это лучшее из того, что я могу тебе предложить. И только тогда. А если нет, — Кестер подошёл близко и на этот раз крепко сжал мою руку и посмотрел в глаза. — Тогда я не оставлю тебя вовсе. Ты видела, кто я, София. Незаконный сын лорда, но никогда не стану его преемником. Я бы мог вечно добиваться признания там, где никто мне его не выскажет, но я выбрал иную судьбу. Хорошо или плохо, но я сделал так и не жалею. Я могу предложить тебе только разделить со мной эту ношу, но это не лучшая стезя для такой талантливой девушки, как ты. Со временем ты захочешь детей, но и им я не смогу дать ни титула, ни уважения в высшем свете. Визатис предлагает тебе спокойную жизнь вдали от таких плутов, как я.

— Ты помнишь, с чего началось наше знакомство? — улыбнулась я и погладила его свободной рукой по щеке. — Я пришла к тебе за обманом. Поддельной лицензией на право находиться в гильдии травников.

— Но обман претит тебе.

— Верно. И я скажу господину Визатису правду. Я не его дочь, почти уверена, что это так. Пожелаю от всего сердца найти ему ту, кого потерял, и отправлюсь в обратный путь. Ванда согласна принять меня обратно в помощницы. И я буду ждать тебя, Кестер. Если захочешь, ты будешь знать, где меня найти.

Он коснулся губами моих губ, и до вечера мы провели время вместе.

— Ты обещал, что увезёшь меня, если я захочу. Помни, Кестер, о своём слове.

Я одевалась и смотрела на себя в большое зеркало, висевшее на стене. Где бы Кестер ни останавливался, он всегда просил себе такое. Привычка аристократа выглядеть безупречно нравилась мне.

Сейчас, смотря на себя, я совсем не узнавала ту Софию, которая когда-то пришла к Королю Мошенников просить о милости.

— Я готова.

— Возьми это. Я купил их для тебя, — он подошёл сзади и вложил мне в руки коробку песочного цвета, перехваченную атласной лентой.

Я потянула за её конец и раскрыла шуршащую бумагу, вытащив белоснежные перчатки из такой нежной и мягкой кожи, что впору носить их только особе королевской крови.

— Надень. В память обо мне и о моей любви к тебе, София.

Я обернулась.

— Ты говоришь так, словно прощаешься. Я тоже люблю тебя, Кестер, и ты это давно понял.

— Ну всё, не плачь. Нам пора. Поговорим после того, как ты скажешь ему обо всём.

Я лишь улыбнулась. Он всё ещё сомневался, что в решительный миг я смогу отказаться от приличного положения дочери уважаемого человека.

Приютские так сильно мечтают стать частью семьи, настоящей, имеющей историю, что готовы ради этого на всё. Даже на обман.

Но со временем, выжив самостоятельно и пройдя через много испытаний, незаметных для большинства, но ранящих душу того, кто ступает по ковру ежедневных лишений, как по полю, полному репея, вышедший из приюта думает, что он слишком далеко ушёл от своих корней. От своего рода, давно отказавшегося от маленького беспомощного человечка.

Настала пора не оглядываться на прошлое.

— Едем, Кестер, — произнесла я, надев перчатки.

Как и предполагал мой любимый, господин Визатис прислал за нами экипаж к половине шестого.

— Время вечернего чая в шесть часов. На Севере ещё чтут эту традицию, — улыбнулся он, устроившись напротив. — На самом деле, я пока не знаю, дочь ты Визатису или нет. Предположительно его дочь подбросили в твой приют именно тогда, когда в нём появилась ты. Так что, всё возможно.

Глава 16

— Прошу вас, госпожа Габелл, останьтесь у меня на неделю. Проводите здесь целый день, разумеется, с вашим покровителем, а на ночь уезжайте на постоялый двор, — на этот раз господин Визатис пытался быть вежливым, но я видела, что он давно отвык просить, и поэтому делал над собой усилие, не оставшееся незамеченным.

Впрочем, мрачный вид Визатиса оставался при нём, равно как и манера говорить в приказном тоне. Так, будто собеседник не мог бы даже подумать, чтобы ослушаться.

— Три или четыре дня, — мягко заметил Кестер, снова нацепивший маску хромого господина, ещё вчера бывшего громилой в заведении мадам Фик. — Чтобы не порочить честь девушки, Софию будет сопровождать старшая наставница. Ваш стряпчий уже имел честь быть ей представленной.

Судя по туче, набежавшей на лицо Велемира, эта ноша была ему не по силам. Кестер, как обычно, оказался прав: Ванда слишком проницательна, чтобы позволить себя одурачить. И меня заодно.

— А сегодня мы удовольствуемся чаем, — закончил Кестер и притворно вздохнул, дотронувшись до израненной руки. — Нортингс -- опасный город. Сегодня утром на меня напали какие-то люди аккурат тогда, когда я возвращался от портного.

— Бродяги с Юга, должно быть — бросил Визатис и поморщился. Тема явно его нервировала.