Состязание. Странствие

Однако людям не по себе, оттого что начальник экспедиции становится все мрачнее и угрюмее именно сейчас, когда им особенно нужен руководитель, не скупящийся на доброе слово. У каждого перед стартом свои заботы. Пришло время писать последнее письмо домой. Если люди не вернутся с полюса, сюда, во всяком случае, придет за почтой «Фрам». Не все одинаково сильны в родной грамматике. Большинство справляется с лыжной палкой лучше, чем с ручкой. И они с натугой выводят кривые буквы. За зиму чернила много раз замерзали и много раз оттаивали. Не так-то легко запечатлеть на бумаге теплые, человеческие слова. Но что-то все-таки получается. «Ты знаешь, я люблю тебя…»

Минус сорок пять.

Буран за бураном, а уже начался сентябрь. Те из обитателей «Фрамхейма», кто привык просыпаться рано, видят, что начальник уже выходил посмотреть на погоду и теперь сидит понурив голову. Сидит и молчит.

Но вот седьмого сентября погода вроде бы наладилась. Они решают восьмого трогаться в путь. Все готово. Собак распирает энергия. У одной из сук течка. В ночь на восьмое начальник почти не смыкает глаз. Чуть свет объявляет подъем. Они выходят наружу.

Погода сносная. На градуснике тридцать с хвостиком. От севера тянет колючим ветром. Он будет дуть им в спину. Какое-то время уходит на последние сборы. День уже в разгаре, когда все занимают свои места. Восемь человек пойдут на полюс. Девятый, кок Линдстрём, остается на базе один.

Они стоят у саней, настроение приподнятое, больше ждать невмоготу. Одного из них тошнит, он заходит за торос. Линдстрём приносит дымящийся кофе и наливает каждому по полчашки на прощание. Вдруг упряжка Хельмера Ханссена срывается с места. На санях четыреста килограммов груза. Хельмер не успевает остановить их.

Может быть, это течная сука взбудоражила кобелей, энергия ищет выхода и гонит их вперед. Хельмер бежит вдогонку. Он вооружен кнутом и черными словами, да и лыжник не последний, но упряжка пропадает в снежном вихре.

С моря наползает промозглый туман.

Следом за первой упряжкой бросаются собаки Вистинга. Он успевает упасть на сани и опрокидывает их. Собаки продолжают тянуть, он тормозит всем телом, снег набивается за шиворот и тает. Опрокинутые сани тянуть тяжело, собаки хоть и напрягают все силы, но развить такую же скорость, как упряжка Хельмера, не могут, и все же бегут, не обращая внимания на удары кнута. Вистинг вынужден отпустить сани. Подавленный, злой, со слезинкой в глазу, он бредет за ними следом. Где-то ведь собаки вынуждены будут остановиться. Там он их догонит.

Тем временем остальные члены отряда выпрягли своих собак и посадили на привязь. Туман с моря принес острый холод. Двое ходят взад-вперед по снегу, топая ногами, чтобы согреться: Ялмар Юхансен и начальник экспедиции. Ходят в тесном промежутке между санями и торосом. Сойдешь с колеи — провалишься в рыхлый снег. Это никому из них не улыбается. И они продолжают ходить встречным курсом, задевая друг друга плечом.

Им никогда не давался разговор с глазу на глаз. Иное дело — при других, особенно если речь шла о конкретных деталях знакомого обоим вопроса. Если же они оказывались вдвоем, губы словно коченели, беседы не получалось.

Начальник знает, что сейчас думает Юхансен: «Слишком рано…» Но и Ялмар не ангел. У него в голове свое: «Я мог бы не хуже него руководить этой экспедицией…»

Его не оставляет затаенное недовольство тем, что он никак не мог взять себя в руки, чтобы быть в состоянии возглавить собственную экспедицию. Ты слишком любил кутить? Предпочитал жить минутой? У твоего нынешнего начальника хватало честолюбия бодрствовать, когда ты спал. Разочарование Ялмара собой находит выход в репликах, рассчитанных на то, чтобы задеть уязвимые точки начальника. Как сейчас, например:

— Моторные сани не стали бы убегать…

В это время появляется пингвин. Признак весны. Они застывают на месте и глядят на него, раскрыв рот. Молодая птица в пасторском облачении важно шествует, смиренно кивая головой. Приветственный кивок вправо, кивок влево, проходит между ними, оборачивается и еще раз кивает на прощание. Пропадает в тумане.

Они стоят, уставившись друг на друга. Наконец Амундсен снимает рукавицу. Достает часы и рявкает:

— Целый час пропадают.

Тут они единодушны — Ялмар Юхансен и начальник экспедиции. Юхансен тоже достает часы, щурится, убеждается, что начальник прав, добавляет к его критике свои слова осуждения. Оба считают, что уж они-то быстрее вернули бы собак.

Но вот наконец все на месте. Можно трогаться на юг.

Между тем температура за один час понизилась на пять градусов. Над снегом плывут космы тумана. В редких окнах проглядывают далекие горы на западе, но тут же вновь сгущается туман. Глухо отдаются сердитые команды собакам. Следы от вылазок на заброску давно занесло. Но шесты с флажками стоят, с курсом никаких проблем, собаки распалились и во всю прыть мчатся на юг.