Состояние свободы

«Диди, я прошу, я умоляю вас, дайте еды для моих детей, они не ели уже трое суток, Диди, спасите нас». – Он вытянул вперед правую руку ладонью вверх и сгорбился, изображая из себя попрошайку, а затем быстро выпрямился и отвесил Гите пощечину.

Она коротко вскрикнула и завалилась на спину из своего сидячего положения. Она так и не научилась за все время жизни с ним просчитывать, когда последует этот первый удар. Ни суженные зрачки, ни тихое потрескивание напряжения в воздухе, ни легкая дрожь его рук и голоса – ничего из этого не помогало ей предотвратить его. Их дочь, Судха, начала хныкать. Лакшман повернулся к ней, она вся съежилась, и он рявкнул:

– Заткнись или будешь следующей.

Внезапно его гнев отступил; неизвестно, что на это повлияло сильнее – плач Судхи или мольба Гиты.

– Если я увижу, что ты приносишь в дом еду или что угодно, что тебе дадут люди, то расквашу тебе лицо, – пригрозил ей Лакшман. – Ты поняла меня?

Молчание.

– Поняла?! – взревел он.

Гита вышла из комнаты.

Раджу пожевывал одну из досок своего ящика, который уже стал ему маловат. Взрослые и дети давно перестали собираться на заднем дворе Лакшмана, чтобы покидать камни в Раджу и заставить его потанцевать. Все привыкли к его существованию, и надежда на то, что он будет их развлекать и развеет скуку их привычного деревенского быта, практически угасла.

– Когда же? – спрашивали дети.

– Скоро, – отвечал им Лакшман.

По правде говоря, он и сам не знал когда. Каландар Салим, который знал все секреты, ничего не рассказал ему. Нужно ли ему дрессировать медведя? Если нужно, то как? Самому танцевать перед ним и ждать, когда он начнет повторять движения? А может быть, взять дамру[51] и начать играть? Он совершенно не знал, что делать, и временами на него находила паника. Он что, повесил себе на шею еще и бесполезное животное? Вместо того чтобы зарабатывать на медведе, он будет постоянно тратить на него и без того скромный заработок? Нужно будет прокормить еще и его?

Незадолго до наступления сезона дождей он построил импровизированную будку для Раджу из дерева и гофрированной жести (ее он притащил из соседней деревни), дополнительно укрепив крышу пластиком, который придавил кирпичами и камнями. Его семья ютилась в двух комнатах, иногда по нескольку дней не выходя из дома. Огород с овощами размыло; вместо него теперь образовалась прямоугольная лужа грязи цвета чая с молоком, из которой им нужно было доставать джунал, который они жарили на углях и ели каждый день. Насекомых было такое бесчисленное множество в дагуссовой муке, что Гите приходилось по нескольку раз ее просеивать, чтобы избавиться от них. Плесень образовалась на всем: на еде, мебели, стенах, даже на одежде. Густая растительность, покрывавшая холмы, из-за нескончаемого ливня выглядела не зеленой, а серой, в тон небу.

Однажды ночью Лакшман проснулся, услышав какой-то шум. Первое, о чем он подумал, – пантера пытается пробраться к Раджу. Он сумел найти фонарик с уже садившимися батарейками. В тусклом свете он разглядел, что крыша будки рухнула в грязь и Раджу стоял на задних лапах. Капли стучали по жести и пластику, добавляя новые звуки к привычному шуму муссонного ливня.

Утром Лакшман обнаружил, что Раджу погрыз деревянные бревна, державшие жестяную крышу, – щепки лежали неподалеку от того места, где раньше стояли четыре столба. Шкура Раджу была вся в комках грязи.

Раджу несколько дней оставался на улице, под дождем, пока симфония его ворчания и воя не довели Лакшмана. Однажды ночью он встал, взяв тонкую палку, которую украсил как мог, следуя советам Салима, и начал лупить медведя, куда только мог попасть: по бокам, голове и морде. В темноте он не разбирал, куда целиться, и иногда попадал по стволу дерева. Раджу не мог никуда убежать или спрятаться, так как был привязан к дереву веревкой, длина которой была всего 4 фута. Не замолкая ни на секунду, он издавал звуки, похожие то на рев, то на визг. Этот шум разбудил всех в доме, а дети начали плакать. Гита выбежала на улицу и закричала:

– Сейчас же остановись! Прекрати! Он будет так истошно вопить, пока ты не перестанешь его бить.

Она отняла у него палку и бросила в темноту.

Следующее утро пронизали серые тусклые лучи. Лакшман вышел во двор, и как только Раджу увидел его, то тут же сжался и жалобно запищал. Произошедшее ночью Лакшман не забыл и уж тем более не простил Раджу его поведения, поэтому решил, что медвежонок обойдется без еды. Целый день Раджу скулил, рыл носом землю вокруг себя, хрипел и сопел. Лакшман уже изучил его повадки, поэтому решил начать воспитательный процесс. Он подошел к нему и сказал:

– Тсс… – Звук получился таким продолжительным и громким, что под конец он брызнул слюной.

Раджу замолчал.

Воодушевленный собственным успехом, Лакшман продолжил:

– Прекрати шуметь. Заканчивай.

Раджу заморгал и посмотрел виновато вниз. Лакшман был рад успеху. Он было направился к дому, но как только захотел зайти внутрь, услышал, что Раджу снова начал пищать. Лакшман подошел к нему, шикал и кричал. Но только в тот момент, когда Раджу видел Лакшмана, он замолкал.