Состояние свободы

Водитель, мчащийся мимо, начал сигналить, увидев медведя на дороге. Раджу так сильно испугался, что рванул на обочину, прямо через кусты и деревья, и потянул за собой Лакшмана. Лакшман начал кричать медведю, чтобы тот остановился. Раджу озадаченно заморгал, потупился, а через несколько секунд посмотрел в сторону дороги. Узкая двухполосная дорога, огороженная насыпью из щебня и грунта, круто спускалась вниз, и казалось, что вдалеке она упиралась в тонкую зеленую ленту реки Ришаб, ниспадающей вниз по скалам. Увидев реакцию Раджу на шумные сигналящие грузовики, Лакшман понял, что куда безопаснее для них будет идти по другой стороне дороги, где на обочине растут деревья.

Лакшман повел Раджу вниз по реке, чтобы напиться холодной воды и заодно ею умыться. В тени деревьев они обнаружили небольшое озеро, которое образовалось после разлива реки, а сейчас два водоема были отрезаны друг от друга узким песчаным берегом, серо-зелеными валунами и полоской светлой гальки. На поверхности озера плавало много пожухлых коричневых листьев, которые упали с близлежащих деревьев. Увидев их, Лакшман заподозрил, что с ними что-то не так, хотя он не мог сказать, что же именно. И в тот же момент, будто кто-то прочел его мысли, сухие листья начали стремительно двигаться в унисон, а сложенные до этого момента крылья прилетевших на водопой бабочек раскрылись и превратили поверхность озера в удивительную яркую мозаику с оранжевыми, желтыми, коричневыми и черными красками, усеянную пятнышками света и тени. Лакшман был заворожен этим видом. Прежде чем он успел сообразить потянуть веревку на себя, Раджу уже сделал три или четыре шага вперед. Это движение потревожило покой бабочек: они мгновенно поднялись вверх, образовав целое облако, будто ребенок кинул горсть разноцветных конфетти, а затем разлетелись в разные стороны. Раджу поднялся на задние лапы в попытке ухватить хоть одну из них, но они были слишком далеко от него. Они разлетелись очень быстро. Гладкая зеленая поверхность воды теперь играла бликами.

Первая деревушка, до которой они добрались, Талла Панчгар, была застроена низкими домиками с шиферной или жестяной кровлей, стоящими далеко друг от друга. В небольшом придорожном магазине Лакшман купил большую упаковку с нарезанным хлебом, залежавшееся сыроватое печенье и маленький пакет арахиса, чтобы потом это все съесть с воздушным рисом.

– Это что, медведь? – спросил у него продавец.

– Да, его зовут Раджу.

Лакшмана воодушевил интерес продавца – или просто возможность подзаработать?

– Он умеет танцевать. Хотите посмотреть, как он танцует?

Продавец пожал плечами.

Лакшман несколько раз властно подозвал Раджу к себе, ударяя при этом палкой о землю, а когда он подошел, то отцепил и развязал веревку, прицепленную к наморднику и закрепленную вокруг шеи животного. Эта же веревка проходила через нос и отверстия в переносице. Он старался все это проделать максимально быстро, напевая себе под нос какую-то мелодию. Прежде чем Раджу успел сообразить, что к чему, веревка была уже в левой руке Лакшмана, и он начал играть на дамру, сначала немного сбивчиво, но затем поймал ритм и начал двигать в такт правой рукой. Его сердце бешено билось в груди – это было первое представление, которое они давали за пределами своей деревни. Переполненный эмоциями, он слегка увлекся – слишком сильно дернул веревку. Раджу, который до этого спокойно стоял на месте, тут же подскочил на задние лапы, взвизгнул и моментально опустился вниз. На Лакшмана нахлынула волна разочарования: может быть, он потерял хватку и ему нужно больше практиковаться с Раджу?

Но внезапно движения его двух рук словно синхронизировались. Удары дамру теперь совпадали с моментом, когда он дергал за веревку, проходящую через нос Раджу. Лакшман видел, даже скорее чувствовал, что это единство ритма распространяется, заставляя и Раджу стать неотъемлемой частью представления. И вот медведь поднялся на задние лапы, стал двигаться под звуки дамру, но потом начал качать головой, будто говоря «нет». Все прекратилось. Раджу сейчас был больше похож на гигантскую собаку, а не на медведя. Продавец стоял и улыбался.

– Шабаш! Ну, давай, ну же, Раджу, танцуй, – пытался подбодрить его Лакшман. – Мой маленький мишка, танцуй. Ты все правильно делал, ну же, вставай. Так, хорошо. А теперь пройди чуть-чуть вперед, так, а сейчас назад. Умница.

Этот разговор, похожий на монолог, не сильно отличался от тех, которые все чаще стал вести Лакшман с Раджу после их ухода из дома.