Сотая бусина

   - Угу... Угу... Действительно, лучезарная Анастэйс, все эти господа ошибаются. Здесь явно ревень и... - удивленно замер он, а потом еще раз потянул носом над мешаниной. - Нет, я, конечно, понимаю, что это какой-то странный эффект, но, хоб меня перетри, мне привиделся запах дороги после дождя, - обвел он всех нас потрясенным взглядом.

   - Да вы что все, умом тронулись? - хлопнулась я обратно на лавку. - Дорожную пыль и ревень я туда точно не мешала.

   - Сейчас разберемся, - серьезно заверил меня самый лучший мыловар в стране и подвинул плошку к себе. - Ага... Душица... полынь... ого, укропник... дырявник, мед... гречишный, по-моему, и... - обмакнул он в кашу палец, а потом засунул его в рот и немного посмаковал. - ... цветочный воск. Дальше перечислять, Анастэйс?

   - Не надо, - облегченно выдохнула я. - Спасибо.

   - А, погодите, у нас еще двое остались, - спохватилась, вдруг, Алена и с вызовом глянула на своего притихшего ухажера.

   - Э-э, нет, благодарствую, - в ответ протестующе замахал тот руками. - У меня после ранения весь нюх отбило напрочь. Так что результат получится еще оригинальнее, чем предшествующие, а вот Ветран...

   - А может, не надо? - впервые за весь вечер у этого общего стола, открыто взглянула я на воина духа.

   - Почему, Анастэйс? - спокойно улыбнулся он и поднес плошку к лицу. - Я еще в твоей избушке почувствовал этот запах и сказал тогда, что от тебя пахнет...

   - ... вкусно, - выдохнула я.

   - Да, вкусно, потому что... Я знаю, что окажусь тоже не прав, но, почувствовал тогда запах малины, какой бывает только в детстве, ведь росла эта малина в огороде у моей матушки, а еще той травы, что мы с тобой собирали на поле, помнишь?

   - Мяты, - качнула я головой, не отрывая от него взгляда. - А еще... чем?

   - А еще... - смущенно расплылся он. - калачами, только из печи... Я ведь не прав?..

   - А, знаете, как я думаю, - нарушила наступившую тишину алант. - Здесь нет правых и неправых. Получается, что каждый, кто нюхал твое, Анастэйс, совершенно лишенное всякой магии мыло, находил в нем свои родные запахи. Самые любимые.

   - То, что ближе всего ему самому? - открыла рот Алена. - А что, вполне возможно. По крайней мере, у меня, так точно.

   - А у меня, видимо, таких запахов нет, - насмешливо развел руками мой начальник.

   - Как раз наоборот! - звучно приложилась ладошкой к плечу мужчины Гелия. - Твой мир, Труш, это мыло и только мыло. Вот ты его так прекрасно и чувствуешь. Ведь он один правильно назвал составляющие? - взглянула она на меня.

   - Ага... Один.

   - А ты сама? Тебе что... привиделось?

   - Мне?..

   - Тебе, тебе? - нетерпеливо повторила алант. - У тебя ведь свой мир, как ты говоришь, 'разноцветный' и...

   - Разнопахучий, - обреченно закончила я. - ...Сначала жасмин, а потом... - подняла я глаза на стоящего напротив Ветрана. - Мята и горячий хлеб... Это мой мир...... Аргус! Сыграйте что-нибудь... пожалуйста, - в очередной раз пришлось мне брать себя в руки. Потому что это ужасно несправедливо, когда двое с одним общим миром, как упрямые тайрильские мулы прокладывают посредине его глубокую борозду.

   - А, давайте, я вам сыграю? - неожиданно предложил Горст. - У нас в Прокурате есть одна незатейливая, но хорошая песня, которую мы раньше часто пели у костра под гитару. Да, и не только под гитару. Она очень четко выражает образ мыслей того, кто привык каждый день рисковать своей жизнью ради... ради тишины вокруг, - вскользь бросил он взгляд на воина духа. - Вы не против?

   - Конечно, нет! - ответил за всех, протянувший ему свой инструмент Аргус. - Очень интересно будет послушать.

   - Интересно?.. - провел рукой по струнам ветеран, а потом, вдруг, закрыл глаза и тихо начал под музыку. -

  Мне нравится утро

  За лучик в ладони.

  За первые шорохи дня.

  Мне нравится полдень

  За ветер игривый.

  За звонкую песню дождя.

  Мне нравится вечер

  За синюю речку.

  За шорох в притихшем саду.

  И хочется, чтобы осталось все вечным,

  Когда я тихонько уйду...

  Мужчина и дальше перебирал струны и так же тихо пел еще куплеты, а мы молча сидели, в притихшем августовском саду. Вдали от баталий и смерти. Но, мне, вдруг, показалось, что песня эта и про Ветрана тоже. И я впервые ощутила, как он относится к той стране, которую я еще совсем недавно, со злостью называла ненасытной, своей полудремучей, полной опасностей Бередне. И от этого сделалось совсем грустно. Потому что я, наконец, поняла, чем он дорожит, этот высокий сильный человек, с чистой, как бусина из священных четок душой...

   - Анастэйс, ты куда? - опомнившись, крикнула мне вслед Гелия.

   - Унесу мыло обратно, - обернулась я на ходу, держа в вытянутой руке тяжелую плошку. - Оно у меня... неудачное.

   - Рецепт не выкинь! - получила от своего начальника вслед напутствие, а потом, захлопнув за собой дверь избушки, спиной к ней привалилась.