Сотая казнь

Герцогиня вздрогнула, щеки побелели. Но длилось это лишь на мгновение, осведомитель был не тем человеком перед которым она позволяла себе слабость.

– Ты же уверял меня, что в тюрьме ему ничего не грозит!

– Клянусь я и сам так думал. Это же были обычные инквизиторы и палач!

– Как это случилось?

– Трудно сказать, я был в застенке, но там полный хаос: оплавлены камни, изжарены крысы, монахов изуродовало до неузнаваемости. Говорят лишь палач вышла оттуда без царапины. Более того добивала чернокнижника она уже в одиночку, проткнув тому грудь монашьим посохом и лишь затем срубив голову.

– Господи… Ну почему женщины всегда приносили ему одни несчастья?

– Вы не виноваты.

– Что? – Октавия прищурила глаза, по новому рассматривая осведомителя, – Что ты сказал?

– Я… То есть… – осведомитель вздрогнул, предусмотрительно отступая к двери, – Простите.

– Пшел вон! И чтобы я тебя больше не видела! – рука герцогини начала слепо шарить по столу.

Осведомитель был проворен, а потому тяжелая, бронзовая чернильница оставила глубокую вмятину на спешно захлопнутой двери, а не на его затылке.

Работы было много. По вечерам она мела дом и мыла полы. По утрам таскала воду. Слава Богу, после пробы ее стряпни хотя бы готовить ее Гийом не заставлял. Впрочем и другой работы по утрам и вечерам хватало и потому дни Мэрган любила больше всего. Дни которые проходили в прохладной полутьме палаческой лавки.

Просто удивительно сколько всего может предложить людям палач кроме услуг своих золотых рук: полки заставлены зельями, что заботливо приготовлены из частей тел казненных. С потолка спадают веревки на которых висели убийцы. Спросом они пользовались огромным, ведь без них не может творить обряды ни один приличный чародей, да и от зубной боли это наипервейшее средство. По углам разложены высушенные руки воров держащие свечи из их же жира, способные по поверью скрыть их обладателя от чужого взгляда. Рядом горшки с жиром висельников (лучшее лекарство от ревматизма – каждый ребенок знает). Ну и конечно здесь имеются и менее экзотичные товары – сапоги, ремни, да штаны (как объяснил Мэрган Гийом, кроме денежной платы палачам отдают и все, что было одето на казненных ниже пояса).

Обычно покупателей было много. Уже за первую неделю девочка свела знакомство с алхимиком, двумя чародеями и бесчисленным количеством простого и не очень люда.

Сегодня впрочем город тонул в густой пелене дождя и с самого утра в лавку не ступил ни единый покупатель. Мастер Гийом тоже не показывался – отсыпался. После того как во время облавы в лесах схватили очередную разбойничью банду, он несколько дней просидел в застенках без перерыва на сон и еду.

Петли взвизгнули хуже свиньи которую режут тупым ножом. Дверь тяжело бухнулась о стену.

Вбежавший с улицы был бел словно не успевший коснуться земли снег.

– Палача! Палача! Зови палача! – человек кинулся к Мэрган, отчаянно встряхивая ее за плечи, – Горе! Страшное горе!

Опасаясь как бы гость в истерике не опрокинул полки с дорогими зельями, Мэрган поспешила на второй этаж, где спал мастер. Будить его впрочем не пришлось, привлеченный криками он уже слезал с большого, накрытого матрасом сундука на котором до этого почивал и сейчас сонно нащупывал рукоятку лежащего у изголовья топора.

– Что там? Пожар? Бунт?

– Какой то сумасшедший, требует вас. Судя по одежде из купцов, притом богатых.

– Купцов? Ладно пошли посмотрим на него поближе, – палач быстро спустился по лестнице, появляясь перед нежданным гостем. Мэрган шла по пятам.

– Мастер Гийом, хорошо, хорошо что вы здесь! – купец нервно носился по комнате, беспрерывно взмахивая руками. На толстых пальцах весело блестели многочисленные перстни, – У нас такое горе! В одну из моих дочерей вселился дьявол! Этой ночью был жуткий припадок. Она билась в корчах, хрюкала как дикий зверь и насылала хулу на Господа!

Не мешкая, Мэрган быстро усадила несчастного на лавку и подала вина, а то купец дрожал и метался так, будто дьявол сидел в нем самом.

– Ужасно, все это ужасно… – купец перешел на всхлипы, – Зрачки шире глаз, вся кровать в поту, слюне и моче. Вы уж помогите, я побоялся к священникам идти, я ж их знаю дармоедов, только и умеют, что золото с торгового люда тянуть…

Купец оросил одежду новой порцией слез, скорбя то ли о дочери, то ли о своих деньгах.

Дорога заняла совсем немного времени, впрочем собственно сам город можно было пройти из конца в конец всего за полчаса. Купец привел их к солидному, каменному дому, что уже само по себе говорило о богатстве. А уж виднеющиеся в одном из окон стекло окончательно дорисовывало картину роскоши.

Вооруженный слуга распахнул дверь и повел через комнаты.

– Сюда на второй этаж, господа, – слуга указал на лестницу. Совершенно обычную – со ступеньками. Похоже купец настолько полагался на охрану, что решил пощеголять перед знакомыми. Ведь все нормальные люди у себя дома лезут на второй этаж по лестницам приставным, которые можно в случае нападения лихого люда втянуть за собой, оставшись наверху в полной безопасности.