Сотерис

Сашка знал, что ему грозит исключение, но был к этому равнодушен. Зло наказано, а больше ему ничего не нужно. Учиться можно и в другой школе, разве что он не сможет так часто видеть своих друзей. Ну и ладно. В конце концов, какие они друзья, если уже второй раз им надо доказывать, что он не верблюд.

Еще с прошлого года, когда Андрей не поверил в то, что Сашка в детстве умудрился неизвестно как переместиться на берег неизвестного моря, у него осталась в душе горечь. А теперь этот дурацкий случай с иссопом. Сашка всегда считал, что друг — это тот, кому не нужны никакие доказательства, кто способен поверить на слово потому, что это сказал ты и утверждаешь, что это правда. Но, видимо, не суждено ему иметь таких друзей, да и ладно.

У него всё равно остается Лилия — та, от которой он впервые за свою жизнь услышал: я верю тебе, потому что ты так сказал. И оттого то, что с ней случилось, только сильнее бесило его. Это было настоящей причиной, почему Сашка так разъярился — он впервые в жизни защищал нечто, что было ему дороже жизни.

За окном послышался вой «скорой помощи», который вскоре оборвался. Раздались незнакомые голоса, хлопнули парадные двери. Кто-то вошел в школу и практически сразу вышел, и тут опять взвыла сирена. На сей раз «скорая» удалялась, набирая скорость.

Через минуту-другую дверь в кабинет отворилась — на пороге стояли директор школы, за ним завуч, еще дальше виднелась фуражка сотрудника милиции. Сашка поднялся со стула.

— Расскажи нам, Петров, за что именно ты избил Игоря Коновалова, — строго спросил директор Иван Геннадьевич, когда все четверо расселись вокруг длинного стола в кабинете завуча школы.

Сашка медленно поднял глаза на сидящих напротив людей. Дальше всех находился молодой лейтенант милиции. Фуражку он снял и положил себе на колени. Рядом с ним сидела завуч Екатерина Павловна, высокая темноволосая дама, которая в прошлом году в этом кабинете допрашивала Сашку после того, как Игорь обвинил того в списывании на контрольной. Сейчас она смотрела так же, как тогда — будто собиралась просверлить в нем дырку сквозь свои иезуитские очки. А напротив Сашки удобно устроился директор, крупный седой мужчина, которого школьники видели не часто, но который, по слухам, был весьма суров к нарушителям порядка.

Сашка набрался духу и хрипло произнес:

— Я напал на Коновалова потому, что увидел, как он ударил Лилию Черницкую. Сильно ударил, — с невольной дрожью в голосе добавил он.

Директор с завучем переглянулись. Взгляд сотрудника милиции приобрел профессиональный интерес.

— Расскажи подробней, что именно ты видел, — попросил он. — Кстати, меня зовут Семен Алексеевич.

Сашка кивнул в ответ и стал рассказывать. Много времени это не заняло, тем более что после своего второго удара он практически ничего не помнил — всё дальнейшее покрывала чернота. Не успел Сашка закончить, завуч подняла трубку стоящего рядом с ней телефона.

— Попросите ко мне в кабинет Черницкую, — коротко сказала она. — Иван Геннадьевич, — обратилась завуч к директору, — прежде чем мы продолжим, я считаю целесообразным выслушать саму Черницкую. Без ее рассказа решение об административной ответственности Петрова мы принимать не вправе.

Директор с ней согласился.

— А что касается прочей ответственности, — многозначительно кивнула она в сторону лейтенанта, который быстро писал что-то в своем блокноте, — решать не нам.

— И не нам, — поднимая голову, ответил тот. — Если станет ясно, что дело идет о защите чести и достоинства, то остальное зависит от самого Коновалова. Захочет ли он или его родители подавать иск…

— Рано здесь говорить о чести и достоинстве, — сухо прервала его завуч. — Подождем, что расскажет Черницкая.

Милиционер с готовностью кивнул. В эту минуту дверь отворилась, и дежурный по школе сообщил:

— Екатерина Павловна, Черницкую нигде не могут найти! Все классы уже обегали, даже на улице были.

Лейтенант встрепенулся.

— Разрешите, я займусь ее поисками? — спросил он.

Но тут сквозь приоткрытую дверь в кабинет вошла Лилия. Не глядя на Сашку, она прошла к столу.

— Екатерина Павловна, вы меня вызывали?

Не приглашая ее садиться, завуч сказала:

— Расскажи нам, пожалуйста, причину нападения на тебя Коновалова. Что между вами произошло?

— Я не знаю причины, — ровным голосом ответила Лилия. — С моей точки зрения, он просто взбесился.

— О чем тогда ты с ним спорила? — пристально глядя на нее, спросила завуч.

— Разве? — удивилась Лилия и бросила взгляд в сторону Сашки. — Мы разговаривали довольно спокойно… — Она замялась. — До того, как я попросила Коновалова признаться в том, что это он выкинул иссоп в окно. Я видела, как он входил в кабинет сразу после того, как оттуда вышел Петров. Так что это мог быть только он.

— А что ж ты раньше мне этого не сказала? — горячо выкрикнул Сашка, у которого в голове пронеслась горькая мысль: «Так вот почему она мне поверила!»

— Подожди, Петров, — пробасил директор. — Мы всё узнаем, не нервничай. — Он повернулся к завучу. — История с иссопом — это то, о чем нам вчера здесь рассказывала Стрельцова? — спросил директор.