Сотни несказанных слов между нами (СИ)

Но лучше так, чем отвлекаться и смотреть по сторонам. Иначе Микасе становилось жутко. Стены Шиганшины, конечно, были гораздо выше, чем ровная кладка крепости Модгуд, но сейчас эти зловещие черные стены давили на нее так же. Словно весь ее мир снова сжался до крохотного кольца, пригодного для существования… Более того, до жизни, которая в эту самую минуту теплилась лишь в ней и Эрене, словно остальное человечество было уничтожено. А они, двое последних выживших, рыли ямы, чтобы навсегда похоронить ушедший в небытие мир. Двое могильщиков на кладбище цивилизации…

Не отвлекаться. Рыть глубже.

Замах, потом резко вниз, с усилием откинуть очередную кучу комьев.

Замах, вниз, комья в сторону…

Замах…

Ее руки раз за разом поднимались вверх в сопровождении глубокого вдоха, и воздух оседал прохладой в гортани, а затем с рваным выдохом уже обжигающе горячим вырывался сквозь приоткрытые сухие губы. Пот застилал глаза, и в четком ритме громыхало о грудную клетку сердце.

С неровных краев «могилы» свешивались белесые нити корней и смотрели вниз поникшие листья зелени. Руки не дрожали, но все внутри Микасы съежилось от инстинктивного чувства отторжения и неприятия смерти. С разрозненными конечностями было легче. Собрать, уложить аккуратным рядом и отогнать прочь мысли о том, что это человеческие останки. А вот черепа… Нужно было превозмочь себя и опустить в могилу хотя бы эту женскую голову, что с такой вызывающе насмешливой гримасой смерти наблюдала за Микасой дырами глазниц, а своими сохранившимися волосами, собранными в неряшливый хвостик на боку, так до ужаса напоминала девушке Карлу Йегер…

Остальные ребята из сто четвертого во главе с капитаном Леви появились в тот момент, когда Микаса положила последний камень на свежую могилу (не столько надгробье, сколько защита от птиц и зверей) и снова взялась за металлическую пластину. Внутренне она уже приготовилась к выволочке от Леви за то, что ослушалась его приказа, а еще почти на все сто процентов была уверена, что капитан начнет свой разнос с Эрена. И Эрен тоже наверняка это понимал. Однако он упрямо продолжал откидывать комья в сторону: сосредоточенный и погруженный в себя настолько, что Микаса даже усомнилась, заметил ли он появление остальных.

А потом случилось непредвиденное. Леви не произнес ни слова. Да что там! Никто из ребят не произнес ни слова. Не было ни приказов, ни разъяснений, ни вопросов — ничего.

Зато теперь Эрену помогали все.

Вместе. В едином деле.

В едином порыве весь сто четвертый и даже капитан Леви сплотились и рыли могилы для того, чтобы бережно захоронить те останки, что раскидал атакующий титан накануне.

Конечно, все вместе они справятся гораздо быстрее. Но ведь дело было вовсе не в сэкономленном времени…

Микаса потеряла счет минутам и ощущение реальности происходящего. Сосредоточилась на монотонных действиях, стараясь не обращать внимания на затекшую спину, ноющие мышцы рук и саднящие ладони. Все пройдет: усталость лечится отдыхом, ну а грязь и чувство брезгливости к смерти можно смыть водой из колодца…

А потом в ее мире, состоящим лишь из камней, мертвецов и глины, появились незабудки. Словно брызги неба упали на раскрытую широкую ладонь. Мужскую. Натруженную. С парой свежих волдырей, которые будут заживать не одну неделю…

Ладонь Жана Кирштайна.

Микаса замерла, не в силах оторвать взгляда от протянутых ей цветов. Небесно-голубые венчики с каплей солнца внутри казались такими хрупкими и беззащитными. И вспыхнувшая было искра радости сразу погасла, погрузив Микасу во тьму. Она почувствовала, почти физически ощутила, как внутри нее разверзается пропасть и она стремительно падает в эту темную бездну, где нет ничего, кроме щемящей тоски. Смятения. Отчаяния. А еще собственного бессилия. Бессилия справиться с собой, чтобы посмотреть в глаза и… нет, даже не улыбнуться… на это ей сил сейчас точно не хватит… хотя бы скрыть от Жана свое разочарование…

Ведь Микасе Аккерман никто никогда не дарил цветов. И сейчас она со стыдом осознала, что если и хотела бы получить такой подарок, то только от одного человека в мире. И этим человеком, конечно, был не Жан.

Какая же глупая, несбыточная фантазия…

Какая глупая Микаса Аккерман. Противная самой себе в этот самый момент. Разве добрый, честный и прямолинейный Жан виноват перед ней хоть в чем-то? Разве не заслуживает он сейчас слов благодарности, улыбки или хотя бы взгляда за крохотный знак внимания и попытку немного поднять настроение? Однако вместо всего этого она, не в силах справиться с собой, будто игнорирует его. Впрочем, как и всегда. Внешне холодная, неприступная, безразличная ко всем Микаса Аккерман… но в душе испуганная и беспомощная девочка, упавшая в пропасть из своих несбыточных надежд.

Однако Жан, ненароком столкнувший ее на дно бездны, сам же и протянул руку помощи:

— Вместо венков, — невозмутимо пояснил он, и когда Микаса все-таки подняла взгляд, то увидела такие же веточки незабудок на каменных горках других могил за его спиной.