Сотник

И чем больше шли эти опросы, тем сильнее закипали иерархи. Тут и без всякого султаны им становилось понятно, что дело зашло слишком далеко и кто-то в далекой Московии выпустил древнее зло. Да, определенные странности в показаниях они находили. Вроде убеждения словом старшин отказаться от долгов своих. Но рассказы участников сражения при Селезневке о том, как этот колдун смог повлиять на полк, что словно обезумел, многое объясняло.

— Колдун! Мерзкий колдун! Чернокнижник!

— Еретики! Проклятые еретики!

— Вероотступники! Как они посмели?

Все чаще и чаще раздавалась с мест. Патриарх Иоасаф был доволен тем оркестром, которым он дирижировал. Султан же, наблюдавший за ним, инкогнито через смотровое окошко, тоже.

— Если Собор примет нужно решение, я награжу тебя, — благосклонно произнес явно подобревший Сулейман.

— Величайшей наградой, о Великолепный, будет отмена платежа для вступления на кафедру. Из-за нее многие злые языки обвиняют нас в симонии.

— У всего есть пределы, — сразу как-то посуровел Сулейман. — Уменьшить — уменьшу. Пять тысяч дукатов это действительно слишком большие деньги. Но отменять — идти против традиции.

— Твоя воля — закон, о Великолепный! — смиренно произнес Иоасаф, вновь поклонившись.

— Рад, что ты это понимаешь, — холодно ответил султан и удалился. Терять эти деньги от одной лишь смены Патриархов он не желал. Не очень большие деньги, но и не малые. Приятный бонус для его казны. Как и уменьшать эту сумму до тысячи, что была утверждена в стародавние времена, тоже. В этом случае иерархи относились слишком безответственно к выбору своего предводителя. Ведь султан мог его свергнуть в любой момент, если тот вел себя недостаточно лояльно по отношению к нему.

Иоасаф же, когда султан удалился, убрал смиренное выражение лица и жестко сверкнув глазами, вернулся к управлению Собором. Он не собирался отступать так легко. И, планировал выжать максимум, чтобы решить этот финансовый вопрос. И, если повезет, получить какие-либо еще льготы. Слишком уж безрадостным было положение православного духовенство.

За следующие пару часов накал страстей в Соборе достиг невероятного уровня. И в этот самым момент Иоасаф и предложил проголосовать…

Вселенский Собор в самых жестких и резких формулировках осудил деятельность московской митрополии. Митрополита он отлучил от церкви, как и Иоанна свет Васильевича и еще с десяток влиятельных людей, так или иначе связанных с «делом колдуна». А саму митрополию упразднял, подчиняя эти земли Киевской, Галицкой и всея Руси митрополии. Самого же Андрея признавали демоном, сбежавшем из Преисподней, и не только предавали анафеме, но и отрицали само возможность его крещения, ибо демон не мог и не может быть крещен, так как сие есть поруха законов небесных. А посему парня ставили вне законов людских и божественных.

Но судьба молодого сотника, которой уделили столько внимания в решении Собора, была совершенно ничтожной мелочью по сравнению с тем, чем грозило это решение Москве. Ведь тут все шло одно к одному. Начиная с отлучения Царя с митрополитом и заканчивая передачи духовной власти над территорией Восточной Руси в Вильно. Коллапс! Катастрофа! Это ведь верный способ пусть державу на дно. Однако страх перед гневом султана и в целом нездоровая обстановка, созданная правильно поданными показаниями, сделала свое дело. Поэтому, когда Сулейману зачитали это решение даже он несколько опешил.

— Вы не увлеклись?

— О Великолепный, — глубоко и с почтением поклонившись, произнес Патриарх. — Сие лишь малая толика нашего праведного гнева. Ибо они погрязли в ереси.

— Передача духовной власти над Москвой в Литву может опасно ее усилить.

— О нет, — с улыбкой ответил Патриарх. — Там стоит Милостью Всевышнего Макарий II, который вот уже двадцать лет не в состоянии навести порядка в своей митрополии. Передача под его руки Московских земель не только усилит беспорядки, но и распространит их на восточные земли.

— В Литве же эти беспорядке связаны с делами латинян.

— О нет! Не только. Местные иерархи борются между собой за доходные приходы и кафедры. Латиняне там, конечно, участвуют. Но местные и без латинян прекрасно справляются. Постановка Макария полностью соответствует твоим интересам. Посему расширение его власти тебе на пользу, о Великолепный!

— А кто там второй претендент на престол Москвы?

— Владимир князь Старицкий.

— И что он за человек?

— Трус, — чуть помедлив, произнес Иоасаф. — Три года назад Иоанн Московский тяжело заболел. Мог умереть. Бояре, недовольные его правлением, собрались вокруг Владимира и стали пророчить ему царство, вместо новорожденного сына Иоанна. Царь же был в меньшинстве и беспомощности. Однако Владимир испугался. Если бы решился, то Иоанн не пережил бы своей болезни…

— Трус — это хорошо, — согласился Сулейман. — Но не воспользуется ли сложившимся положением Сигизмунд?