Сотрудник агентства "Континенталь"

– Спасибо, – сказал я, кладя гильзу в карман. – Теперь можете дослушать моего приятеля. Отличная пьеса, если вы любите подобное.

Теннант подошел к концу своего повествования.

– ...Естественно, мужчина, который пытается проделать такие вещи с беззащитной женщиной, не может быть чем-то иным как трусом. Таким образом, с ним было не очень сложно справиться, после того, как я отобрал у него пистолет. Я ударил его несколько раз, и он прекратил сопротивляться – стал просить меня остановиться, встал на колени. Затем мы вызвали полицию.

МакТай смотрел на меня холодно и твердо. Теннант убедил его, и не только его одного – сержант полиции и двое его людей смотрели на меня с негодованием. Я подозревал, что даже О'Гар – а с ним мы прошли через дюжину штормов – был бы наполовину убежден, не добавь этот инженер легких мазков про мои колени.

– Ну, у вас есть что на это сказать? – бросил мне МакТай тоном, в котором сквозило, что не имеет ни малейшего значения, что я скажу.

– Мне нечего ответить на эти бредни, – ответил я коротко. – Меня интересует убийство Гилмора, а не эта чепуха.

Я повернулся к о'Гару. – Патрульный здесь?

Сержант-детектив подошел к двери и позвал, – Келли!

Вошел Келли – крупный, прямо стоящий мужчина, с седыми волосами и умным полным лицом.

– Вы нашли тело Гилмора, – спросил я.

– Я нашел.

Я указал на Кару Кенбрук.

– Вы когда-нибудь видели ее прежде?

Его серые глаза осторожно изучали ее.

– Что-то не припоминаю, – ответил он.

– Она подошла на улице, когда вы смотрели на Гилмора, и вошла в дом, перед которым лежало тело.

– Не было ее.

Я достал пустую гильзу, которую О'Гар добыл для меня, и поставил ее на стол перед патрульным.

– Келли, – спросил я, – почему вы убили Гиллмора?

Правая рука Келли нырнула под полу его мундира и направилась к бедру.

Я прыгнул на него.

Кто-то схватил меня за шею. Кто-то другой навалился на спину. МакТай нацелил свой огромный кулак мне в лицо, бить было некуда. Кто-то ударил мне по ногам, и я рухнул вниз, погребенный под кучей полицейских.

Когда меня рывком поставили на ноги, огромный Келли стоял прямо перед столом и взвешивал свой служебный револьвер на ладони. Его светлые глаза встретились с моими, и он опустил оружие на стол. Затем он отцепил свой значок и положил его рядом с револьвером.

– Это был несчастный случай, – сказал он просто.

К этому времени птички, что вцепились в меня, осознали тот факт, что, возможно, они пропустили часть игры, и что, возможно, я не был маньяком. Руки отпустили меня, и теперь все слушали Келли.

Он рассказывал свою историю неторопливо, и ровно. Его глаза ни разу не дрогнули и не затуманились. Вдумчивый человек, хотя и неудачливый.

– Я обходил свой участок той ночью, и когда я повернул с Джонс-стрит на Пайн-стрит, я увидел мужчину, который прыгнул с лестницы обратно в вестибюль. Взломщик, подумал я, и подкрадывается как кошка там. Это был темный вестибюль, и глубокий, и я видел что-то похожее на мужчину внутри, но я не был уверен.

«Выходите оттуда!» – позвал я, но ответа не было. Я взял свою пушку в руку и начал подниматься по ступенькам. Я видел, что он там двигался, намеревался выйти. И потом моя нога поскользнулась. Это была старая, истертая нижняя ступенька, и моя нога поскользнулась. Я упал вперед, пушка выстрелила, и пуля попала в него. Он к тому времени уже вышел, и когда пуля попала в него, он свалился вперед лицом и по ступеням скатился на тротуар.

Когда я посмотрел на него, я увидел, что это был Гилмор. Я знал его, я говорил ему «привет», и он знал меня – поэтому он и должен был убраться с глаз долой, когда увидел как я поворачивая из-за угла. Он не хотел, чтоб я видел, как он выходит из дома, где, как я знал, жил мистер Теннант, я полагаю, подумав и сложив два и два, что у них был разговор.

Я не говорю, что я поступил правильно солгав, но это не причинило никому вреда. Это был несчастный случай, но он был человеком с большим количеством друзей в высших кругах, и несчастный это случай или нет – я получил хорошую возможность, что меня искалечат, а может со временем и отправиться в тюрьму. Таким образом я рассказал свою историю людям, которые знают это. Я не мог сказать, что видел что-то подозрительное, не возлагая вину на непричастных, и я не хотел этого делать. Я принял решение, что если кого-то арестуют за это убийство, и это для него может кончиться плохо, я выйду и скажу: «Это сделал я». У меня дома вы найдете все признание, где я все написал, написал на случай, если со мной что-то случится, чтоб никого другого никогда не обвинили. Поэтому я и должен был сказать, что никогда не видел эту леди. Я видел ее, видел, как она входила в то здание той ночью, в то здание, из которого вышел Гилмор. Но я не мог это сказать, это могло плохо выглядеть для нее, поэтому я солгал. Я, может быть, придумал бы лучшую историю, будь у меня больше времени, я в этом не сомневаюсь, но я должен был думать быстро. Во всяком случае, я рад, что все кончилось.