Сотрудник агентства "Континенталь"

– Что можете мне сказать насчет родственников, друзей, и его женщин?

– Его единственный родственник – брат в Чикаго. Что касается друзей, вероятно, он имеет их больше, чем еще кто-либо в Сан-Франциско. Он отлично умел смешивать коктейли. Последнее время он встречался с миссис Эрншо, женой одного агента по недвижимости. Живет, если не ошибаюсь, на Пацифик-авеню. Я не знаю, насколько они близки, но звонили они друг другу почти каждый день. Существует также некая Ева Дати, девушка из кабаре, живет в доме 1100 по Буш-стрит. Возможно, были и другие, но я знаю только этих двух.

– Его вещи здесь?

– Да, возможно, хотите на них взглянуть.

Он проводил меня в кабинет Рэтбоуна: маленькая комнатка, похожая на коробку, письменный стол, пара стульев, картотека. Двери вели в коридорчик и остальную часть офиса, и в кабинет Зумвальта.

– Пока я роюсь тут, не добудете для меня список номеров пропавших облигаций, – сказал я. – Наверное, он не принесет немедленной пользы, но мы можем попросить Казначейство, и они проинформируют нас, если купоны с этими номерами появятся и кто их предъявит.

Я не рассчитывал найти что-либо в офисе Рэтбоуна, и так и случилось. Прежде чем я уехал, я еще успел допросить бухгалтера и стенографистку. Они уже были в курсе, что Рэтбоун исчез, но про пропажу облигаций еще не слышали.

Девушка-стенографистка по имени Милдред Нарбетт сказала, что Рэтбоун продиктовал ей два письма, оба к деловым партнерам, поручил послать Куимби забронировать место и сдать багаж на хранение. Возвратившись с обеда, она перепечатала письма и и отдала подписать перед его отъездом.

Джон Куимби, бухгалтер, описал багаж, который он зарегистрировал: два больших чемодана свиной кожи и один сафьяновый саквояж. Как человек привыкший к работе с числами, Куимби запомнил номер места, забронированного для Рэтбоуна в дневном поезде: четвертое нижнее, вагон восьмой спальный. Куимби вернулся с сохранной квитанцией и билетом когда партнеры обедали, и положил всё на стол Рэтбоуну.

В отеле, где жил Рэтбоун, мне сказали, что он съехал утром двадцать седьмого, но оставил два сундука, потому что рассчитывал снова поселиться там после возвращения из Нью-Йорка через три или четыре недели. Служащие отеля не сообщили мне ничего интересного, кроме того, что Рэтбоун взял такси.

На стоянке такси возле отеля я нашел водителя, который возил Рэтбоуна.

– Рэтбоун? Конечно. Я его знаю! – сказал он мне, не отлепляя от губ окурок. – Да, я думаю это было когда я возил его в Трастовую компанию «Голдэн Гейт». У него было два больших желтых чемодана и один поменьше, коричневый. Он как молния влетел в банк, держа в руках чемоданчик и вышел, с таким видом словно ему оттоптали любимую мозоль. Он приказал ехать к Фелпс-билдинг, в нем расположена контора Рэтбоун энд Зумальт, и не дал мне чаевых ни цента!

В Трастовой компании «Голдэн Гейт» пришлось долго объяснять и уговаривать, но в конце концов они сообщили мне что я просил: двадцать пятого, в субботу, перед отъездом из города, Рэтбоун снял все деньги со своего счета, чуть больше пяти тысяч долларов.

Из банка я направился в транспортную контору и должен был всех угощать сигаретами, пока мне не позволили посмотреть квитанции за двадцать восьмое число. И все ради поиска партии из трех чемоданов в Нью-Йорк.

Я сообщил по телеграфу номера сохранных квитанций и описание Рэтбоуна в Нью-Йоркское отделение агентства, и просил найти багаж, а через него и самого Рэтбоуна.

В конторе Пульмановской компании мне сказали, что восьмой вагон сейчас в рейсе, и что через пару часов мне смогут сказать, занял ли Рэтбоун свое место направляясь в Нью-Йорк.

По пути к дому 1100 по Буш-стрит, я зашел к фотографу и распорядился сделать десяток копий фотографий.

Я нашел квартиру Евы Дати после пятиминутного розыска в справочнике в вестибюле, и поднял ее из постели. Она оказалась белокурой и очень маленькой девушкой, между девятнадцатью и двадцатью девятью годами, в зависимости от того, судить по глазам или по остальным деталям лица.

– Я не виделась и не разговаривала с мистером Рэтбоуном с прошлого месяца, – сказала она. – На следующий вечер у меня устроена вечеринка, я позвонила ему в отель, хотела чтоб он пришел, но мне сказали что его нет в городе, и он не вернется в течении недели или двух.

На другой вопрос она ответила:

– Да, мы были довольно хорошими друзьями, но не очень близкими. Вы понимаете, что я имею в виду: мы хорошо проводили время вместе, но не более того.

Миссис Эрншо не была такой искренней. Дело в том, что у нее был муж и в этом было отличие. Она была высокой, стройной, смуглой, как цыганка, с надменным взглядом. В нервном тике все время кусала свою нижнюю губу.

Мы сидели в комнате, полной неудобной мебели и в течение пятнадцати минут мне пришлось ходить вокруг да около, пока не пошел напрямик.