Сотрудник гестапо

Но в это время экран вновь вспыхнул титрами. Начался художественный фильм «Средь шумного бала». И хотя этот фильм посвящался жизни великого русского композитора, он тоже был сделан на немецкий лад. Полногрудая немка фрау Мекк выводит в люди Петра Ильича Чайковского. По фильму получалось, что если бы не фрау Мекк, то никогда столь блистательно не проявился бы талант русского композитора.

- Галиматья какая-то! - сказал Дубровский, когда они вышли из кинотеатра.- И подумать только, до чего примитивно все сделано.

- А что, у Чайковского действительно была фрау Мекк? -спросила Валя.

- Наверно, была. Да мало ли у него их было!… Возле великих людей всегда почитательницы вьются. Видел я однажды, как Лемешев из Большого театра выходил. Поклонницы чуть на кусочки его не разорвали, все автографы вымаливали. С большим трудом он от них отбился. А у Чайковского, думаете, меньше их было? Ничуть! Вон как Россию прославил. На весь мир прогремел.

- А немцы в сорок первом его дом под Москвой осквернили,- с грустью сказала Валентина.

- Откуда вы это взяли? - спросил Дубровский.

- В наших газетах было написано. Только не помню, как этот город называется.

- В Клину его дом, и музей там же,- напомнил Дубровский.

- Да-да! Точно. Город Клин! - оживилась Валентина.- Там еще фотография была напечатана.

- Вот вам и культурный народ,- вмешалась в разговор Елена.- А вы еще им служите,- сказала она, укоризненно глянув на Дубровского.

- Но если не ошибаюсь, ведь и вы у них работаете.

- У нас другого выхода нет. Иначе пошлют в Германию. Да и есть надо. Только на работе и кормимся.

- А мне, думаете, слаще? И у меня небольшой выбор: или лагерь военнопленных, или служба в качестве переводчика. Не захотел пухнуть с голоду в лагере, вот и согласился у них работать.

- Сейчас многие так. Иван Козюков тоже…- с грустью проговорила Валентина.

- А-а! Это Леночкин приятель? - воскликнул Дубровский, припомнив разговор с девушками во время знакомства.

- Он самый! - с достоинством ответила Елена.

- Ну что ж, познакомили бы и меня с ним. Четверо - это уже компания.

- Ой, правда, Ленка! - оживилась Валентина.- Давай познакомим его с Иваном. Вот увидишь, они подружатся.

- Можно и познакомить,- согласилась та.- У Ивана, кроме нас, никого друзей нет.

На другой день, вечером, как и договорились, подруги пришли в городской сквер вместе с Иваном Козюковым. Был он худощав, среднего роста, с целой россыпью веснушек на бледном лице. Протягивая Дубровскому руку, он настороженно разглядывал его немецкую форму. Но Валентина представила Дубровского как своего друга, и это несколько успокоило Козюкова. Когда же они вчетвером присели на пустующую скамейку, Леонид рассказал Ивану и девушкам о том, как попал в плен.

Выслушав нехитрую историю, Иван Козюков оживился и стал рассказывать о себе:

- Родился в двадцать втором году. Третьего июня сорок второго уехал на фронт. Был командиром пулеметного взвода. И двух месяцев не провоевал. В конце июля часть попала в окружение под Воронежем. Неравный бой… Ранение… Подобрали немцы. Очнулся у них в лазарете. Так и оказался в плену.

- А как в пекарню попал? - спросил Дубровский.

- Случай помог. Отбирали из лагеря на работу и меня выкликнули. Думал, в Германию повезут, а они в пекарню определили. Только надолго ли? Боюсь, как бы в добровольцы не заставили пойти.

- А ты согласился бы? - вырвалось у Валентины. Козюков чуть склонил голову, исподлобья посмотрел на нее, перевел взгляд на Дубровского и как-то нерешительно пожал плечами. Помолчав немного, тихо, вполголоса, добавил:

- Хлеб для них печь - это одно дело. А с винтовкой против своих я бы не смог.

- Вот и я так же думаю,- поддержал его Дубровский.

- Нет, добровольцем я не пойду,- уже решительно проговорил Козюков.- Уж лучше опять в лагерь.

- В лагерь я тебя не пущу! - испуганно выпалила Елена.

- А в добровольцы? - спросил Иван.

- И в добровольцы тоже.

- Что же прикажешь делать?

- Тебя никто в добровольцы пока не тянет. А будут предлагать - тогда и решим, как быть.

Дубровский молча слушал их перепалку. Он уже понял, что судьба Козюкова не безразлична Елене. И чтобы установить с ними дружеские отношения, он по-приятельски похлопал Ивана по плечу:

- Чего спорите раньше времени? Возникнет необходимость, может, и я чем-нибудь смогу помочь.

- Ой, правда? - обрадовалась Елена.

- Конечно. У меня есть знакомые среди немцев. Пристроим Ивана так, чтобы в добровольцы не взяли. Мы же теперь друзья? Значит, должны помогать друг другу.

- Спасибо вам, Леонид,- сказала с нежностью Валентина и погладила его руку.

- А у меня завтра день рождения! - выпалила Елена.

- Сколько же вам исполнится? - спросил Дубровский.

- Ровно двадцать.

- Счастливая,- мечтательно проговорила Валентина,- А мне двадцать будет только в декабре. Еще дожить надо…

Дубровский и Козюков рассмеялись.

- Чего вы смеетесь? - обиделась Валентина.

- Смеемся, что и ты будешь счастливая в декабре,- ответил Дубровский,- К великому сожалению, не знаем, какого числа.

- Восемнадцатого.

- Эту дату я запомню. Если не будем вместе, письмо пришлю.