Социализм без ярлыков

В Москве тоже были люди с весьма солидной зарплатой. Например, когда я, после школы, работал лаборантом в Институте инженеров водного транспорта (зарплата 80 рублей в месяц), мой завлаб был секретарем профкома и мне частенько приходилось носить на подпись ректору ведомость уплаты членских взносов. Из этой ведомости я выяснил, что ректор института получал 700–800 рублей в месяц, а один раз даже получил тысячу с чем-то. Но ректоров в Москве было не так уж много. Кстати, вспомнив ректора, не обойду молчанием и размер стипендии. Она равнялась 40 рублям.

Думаю, примерное представление о заработке советских людей моя вводная статистика даёт. Да, совсем забыл. В СССР существовала странная странность: инженер получал меньше, чем рабочий. То есть если инженер получал 150–160, то рабочий на том же заводе – запросто 180–200. Несмотря на это, советская молодежь очень стремилась в ВУЗы и почему-то совсем не стремились в ПТУ. В школах училки пугали лаботрясов: "Чего ты добиваешься? По тебе же ПТУ плачет! ""

Да, где-то так дело и обстояло. Вопрос о зарплатах отложим до следующего мифа, об уравниловке. Здесь же важно отметить вполне нормальную стипендию для студентов – 40 рублей вполне хватало на еду (особенно с учетом профсоюзных талонов, которые компенсировали 50 % цены в столовых вуза). Сейчас я размер стипендии даже выяснять не хочу, смысла нет. Особенно с учетом платного обучения.

Ну и очень характерное про ПТУ. Вы только подумайте, какой казус – запугивали тем, что придется работать там, где будут больше платить! А дело в том, что в СССР, помимо культа труда, был и культ науки.

А что сейчас? Из интервью с Борисом Юльевичем Кагарлицким, директором Института проблем глобализации. Опубликовано под названием "Мы слишком много знаем… Неолиберализм как он есть: в мировой политике и российском образовании":

"Советские учебники, построенные на марксистских – хотя бы декларативно марксистских – позициях, порождали склонность к системному мышлению и давали инструментарий, который был пригоден для критического анализа. Таким образом, они давали человеку возможность самостоятельно преодолевать ограниченность той догматики, которая лежала в их же основе. Естественно, предполагалось, что вся критика будет обращена на "проклятое прошлое" и "проклятый капитализм" и никто не будет использовать этот же инструментарий для того, чтобы критиковать советскую реальность. Но, с другой-то стороны, коль скоро у меня в руке уже оказался этот инструмент, никто не может запретить мне, хотя бы частным порядком, тайком, применить его к другому объекту. Что, собственно, и происходило.