Социализм для джентльменов

Поэтому и происходит то, что какая-нибудь весьма грубая иллюзия может овладеть людьми, стоящими у одной внешней границы, тогда как для того, чтобы обмануть людей, стоящих у другой границы, необходима иллюзия сравнительно весьма тонкая. Мне припоминается фабианская речь, произнесенная вскоре после большой забастовки в Лондонских доках в 1889 году перед довольно набожной, социалистической аудиторией. Оратор до такой степени находился под влиянием драматической иллюзии, что при оценке ролей, которые в той борьбе сыграли Джон Бёрнс и умерший кардинал Мэннинг, он страстно осыпал Бёрнса всевозможными проклятиями, как малодушного двуличного человека и отступника только за то. что он не схватил кардинала за шиворот и не бросил его в реку. Другой оратор, несколько более остроумный, иллюстрировал ту опасность, которой мы подвергаемся при сношениях с радикалами, принимающими наши воззрения, проводя аналогию между ней и состязанием в бег (он ссылался на личный опыт), которое его научило, что не следует бояться того, кто отстал дальше всех, а следует бояться того, кто бежит за вами по пятам. Из этого положения он вывел заключение, что набожный тори для нас менее опасен, чем радикальный националист. Если бы теперь понадобилось сравнить этих двух социалистов, скажем с Шелли и Лассалем, то нельзя было бы оспаривать, что они были гораздо менее способными людьми. Но утверждает, что идеалы Шелли и Лассаля – как бы безмерно ни превосходили они идеалы того господина, который желал, чтобы кардинала бросили в речку – в той форме, в которой они представлялись их сознанию, были бы в каком-нибудь отношении менее обманчивы это более, чем может позволить себе умный человек.

Пусть читатель остерегается той мысли, что некоторые социалисты не признают скалы социализма. Напротив, все социалисты делают это; но каждый думает, что он стоит в ее правильном конце. И чем более одурачен социалист наиболее грубой формой драматической и религиозной иллюзии, тем более он убежден, что он стоит на твердой почве «учения о политической экономии, истории и социальной эволюции». Та манера, с которой человек из бездны своей незнания предмета, в десять раз более глубокой, чем бездна всякого обыкновенного честного незнания, старается навязать другому те неопределенные понятия, которые он извлек из «остаточной ценности», перепроизводства, торговых кризисов, из предстоящего вскоре падения капиталистической системы по законам его собственного развития и т. д. совершенно также смешна, как та манера, с которой его противник отвечает ему отрывками из «экономических пророков Манчестерской школы»: «предложением и спросом», «вопросом народонаселения», «законом убывающая плодородия» и еще Бог знает чем.

Здесь мы встречаемся со вторым родом иллюзий, и именно с тем, который заполняет место теории и является не только особенным видом гимнастического аппарата для интеллекта, но даже удовлетворительным, научным основанием веры. Спрос на такого рода иллюзию теперь в большом ходу; даже самый узкий приверженец церкви охотно слышит, что на вершинах гор находились ископаемые (научное доказательство всемирного потопа) и что на вавилонских кирпичах было дешифрировано имя Навуходоносора. Но популяризация чисто научных теорий делается, ежедневно все менее возможной среди людей, не получивших тщательного общего образования, – т. е. среди громадного большинства граждан, – потому что теории при своем развитии теряют свои первоначальные грубые и простые формы, и не только сами по себе делаются весьма сложными, но даже совершенно непонятны без ссылок на другие теории. Так, например, старая теория света, опиравшаяся на большой авторитет Ньютона представляла солнечный спектр (по народному выражению – радугу) состоящим из трех основных красок и трех дополнительных, образовавшихся путем смешения основных красок. Это было очень легкое объяснение: всякий ребенок взяв свои грошовые краски, – красную, синюю и желтую мог смешать из них фиолетовую, зеленую и оранжевую краску. Но современная теория спектра, установленная со времен Ионга, не так проста: и кто не знаком со всей теорией света, не может понять ее. И результатом этого является то, что по сегодняшний день популярной теорией остается теория основных и дополнительных красок.