Социализм для джентльменов

Как только принцип выражен в определенной форме, так политико-экономист начинает исследовать это действие на распределение благ: и ему не трудно уличить его в том, что он допускает существовании привилегий, монополии, партийности, несправедливых косвенных налогов и всего того, что совершению не вяжется с анархизмом. Но этот неожиданный оборот нисколько не примиряет анархиста с государственным социализмом, несмотря на то, что он разрушает его экономическую программу. Он изменяет его взгляд только в одном пункте. Пока его экономическая программа удовлетворяла его, он довольствовался тем признанием, что государственный социализм является единственно возможной альтернативой наряду с индивидуалистическим анархизмом; он даже придавал этому значение, так как его отвращение к государственно-социалистической альтернативе являлось сильной побудительной причиной для принятия другой альтернативы. Но в тот момент, когда становится очевидным, что ни одна из них не может уничтожить прибыли, индивидуалистический анархист, лишенный того мира мечты, в котором он жил, ищет tertium quid или третью систему, которая могла бы собирать прибыль страны и справедливо распределяет ее и могла бы предотвратить то, чтобы учреждения, занимающиеся этим распределением приобретали тираническую власть правительства такого рода, который нам уже известна. В настоящее время мир имеет две таких системы: коммунизм и социал-демократию. Правда, не существует анархической социал-демократии, но зато существует анархический коммунизм или коммунистический анархизм. Конечно, Туккер не признает коммунистического анархиста вообще за анархиста: он энергично отвергает коммунизм, как крайнее отрицание истинного анархизма и не желает признавать никакой логической точки равновесия между совершенным государственным социализмом и совершенным индивидуалистическим анархизмом. Но к чему настаивать на том, чтобы кто-нибудь занимал такую логическую точку равновесия? Мы все охотно указываем на то, что в каждом данном случае существуют только два таких верных пункта, из которых один является пунктом согласия с нами самими, а другой – невероятно высокой степени глупости. Для цели данной критической статьи будет все-таки практичнее, избегать таких резких заключений и допустить, что невозможно справедливое отношение к анархизму, если считаться только с Туккером и не принимать во внимание также и воззрений Петра Кропоткина.

Главное затруднение при критической оценке Кропоткина заключается в том факте, что его коммунизм, поскольку он касается распределения общенеобходимых продуктов труда, в конце концов, пригоден и удобен, тогда как индивидуализм Туккера в той же области невозможен. Даже при самой совершенной социал-демократии без коммунизма мы все же продолжали бы жить как свиньи с той только разницей, что каждая свинья получала бы свою часть корма. Как ни высок может казаться этот идеал тому, кто самодовольно принимает настоящий социальный строй, все-таки он недостаточен для того, чтобы удовлетворить чело зека с хорошо развитым социальным инстинктом. До тех пор пока масса работы будет уходить на то, чтобы взвешивать и отмерять какая часть от того или другого продукта приходится на долю каждого, заработавшего ее – пока придется следить, шпионить, принимать полицейские меры и применять наказания для того, чтобы какой-нибудь Том не сел крошки хлеба больше, а какой-нибудь Дик не получил на ложку меньше молока, чем ему приходится по его предъявительному листу, до тех пор различие между не социализмом и социализмом будет лишь различием между ненаучным и научным свинством. Мне бы не хотелось слишком низко оценивать величину этого различия. Пока мы свиньи, мы хотим, по крайней мере, быть хорошо откормленными, здоровыми, взаимно полезными свиньями, а не свиньями такого сорта, какой мы представляем собой в настоящее время. Но мы не будем иметь никакого достаточного основания гордиться нашим человеческим достоинством, пока самопроизвольно не установится справедливое распределение хлеба и рыбы и пока не будут устранены дорого стоящие усилия, установить законное распределение, как бы справедливо оно ни было.