Социализм. Экономический и социологический анализ

В 1875 г. в своей критике Готской программы германской социал-демократической партии Маркс ввел различие между низшей (начальной) и высшей (зрелой) фазами будущего коммунистического общества. Но он не выделил "коммунизм" как имя исключительно высшей фазы и не назвал низшую фазу "социализмом".

Одной из фундаментальных догм Маркса был тезис, что социализм настанет "с неотвратимостью закона природы". Капиталистическое производство отрицает самое себя и создает социалистическую систему общественной собственности на средства производства. "Капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание" [497*]. Оно не зависит от воли людей [498*]. Человек не может ни ускорить его, ни замедлить, ни отменить, ибо "ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, а новые, более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества" [499*].

Эта доктрина, конечно же, не согласуется с политической активностью самого Маркса и с идеями, которыми он оправдывал эту свою активность. Маркс пытался создать политическую партию, которая бы с помощью революции и гражданской войны завершила переход от капитализма к социализму. В глазах Маркса и всех марксистских доктринеров характерной чертой их партий была их революционность, бескомпромиссная преданность идее насилия. Целью было поднять восстание, установить диктатуру пролетариата и безжалостно уничтожить всех буржуа. Действия Парижской коммуны в 1871 г. рассматривались как превосходная модель такой гражданской войны. Парижское восстание, конечно, огорчительно провалилось. Но ожидалось, что последующие бунты будут успешными [500*].

Однако тактика марксистских партий в различных европейских странах безнадежно не совпадала ни с одним из этих противоречивых направлений в учении Карла Маркса. Они не верили в неизбежность прихода социализма. Не верили они и в успех революционного восстания. Они приняли методы парламентаризма. Они набирали голоса на выборах и посылали депутатов в парламент. Они "выродились" в демократические партии. В парламентах они вели себя подобно другим партиям оппозиции. В некоторых странах они заключали временные союзы с другими партиями, и порой социалисты попадали в кабинет министров. Позже, после конца первой мировой войны, социалистические партии во многих парламентах заняли господствующее положение. В некоторых странах им одним принадлежала власть, в других -- они правили в коалиции с буржуазными партиями.

Конечно, эти одомашненные социалисты до 1917 г. не прекращали лицемерного восхваления принципов ортодоксального марксизма. Опять и опять они повторяли, что приход социализма неизбежен. Они подчеркивали традиционную революционность своих партий. Нельзя было оскорбить их сильнее, чем сомнением в неумолимой революционности их духа. Однако фактически они были парламентскими партиями, подобными всем другим партиям.

С истинно марксистской точки зрения, выраженной в поздних писаниях Маркса и Энгельса (появившихся после "Коммунистического манифеста"), все меры по ограничению, регулированию или улучшению капитализма суть просто "мелкобуржуазная" чепуха, порождаемая непониманием законов эволюции капитализма. Только полная зрелость капитализма ведет за собой социализм. Не только тщета, но и пагуба для интересов пролетариев в попытке такой политики. Даже тред-юнионизм -- не адекватный способ улучшения положения рабочих [501*]. [426] Маркс не верил, что правительственное вмешательство может оказаться полезным массам. Он яростно отрицал, что такие меры, как минимальная заработная плата, установление предельных цен, ограничение величины процента, социальное страхование и т. п., являются подступами к социализму. Он стремился к радикальному устранению системы заработной платы, что может быть достигнуто только в высшей фазе коммунизма. Он бы саркастически высмеял идею, что труд может перестать быть товаром в рамках капиталистического общества благодаря совершенным законам.

Но социалистические партии Европы были не меньше преданы идеям интервенционизма, чем Sozialpolitik кайзеровской Германии или американский "Новый курс". [427] Именно эту политику атаковали Жорж Сорель и синдикалисты. [428] Сорель, застенчивый интеллектуал из буржуазной семьи, обличал "вырождение" социалистических партий, виной чему он считал проникновение в них буржуазных интеллигентов. Он мечтал о возрождении традиционного для масс духа безжалостной агрессии, об очищении его от сдерживающего влияния интеллектуальных трусов. Для Сореля имел значение только бунт. Он призывал к прямому действию, т. е. к саботажу и общей стачке как начальным шагам к последней Великой революции.