Социализм. История благих намерений

Довольно важным источником здесь служит также докладная записка большевика Мирсаида Султан-Галиева, проработавшего в Крыму в 1921 г. полтора месяца по заданию из Москвы. Султан-Галиев в документе «О положении в Крыму» докладывал: «Ненормальное состояние партийной организации в Крыму отразилось и на состоянии советской работы. Но в развитии советской работы, помимо этой причины, были еще другие специфические условия, которые породили ненормальность ее постановки. Первой и очень крупной ошибкой в этом отношении явилось слишком широкое применение в Крыму красного террора. По отзывам самих крымских работников, число расстрелянных врангелевских офицеров достигает во всем Крыму от 20 до 25 тысяч. Указывают, что в одном лишь Симферополе расстреляно до 12000. Народная молва превозносит эту цифру для всего Крыма до 70000. Действительно ли это так, проверить мне не удалось. Самое скверное, что было в этом терроре, так это то, что среди расстрелянных попадало очень много рабочих элементов и лиц, отставших от Врангеля с искренним и твердым решением честно служить Советской власти. Особенно большую неразборчивость в этом отношении проявили чрезвычайные органы на местах. Почти нет семейства, где бы кто-нибудь не пострадал от этих расстрелов: у того расстрелян отец, у этого брат, у третьего сын и т. д. Но что особенно обращает на себя <внимание> в этих расстрелах, так это то, что расстрелы проводились не в одиночку, а целыми партиями, по нескольку десятков человек вместе. Расстреливаемых раздевали донага и выстраивали перед вооруженными отрядами» [353]. С другой стороны, стоит ли сомневаться, что только одних офицеров убили 25000, если Владимир Ленин совершенно однозначно высказывался, что «сейчас в Крыму 300000 буржуазии. Это – источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим» [184, с. 74].