Социализм. История благих намерений

«Объясняется это распыленностью нашего сельского хозяйства. Если до войны мы имели около 16 миллионов крестьянских хозяйств, то теперь мы имеем их не менее 24 миллионов, причем дальнейшее дробление крестьянских дворов и крестьянских земельных участков имеет тенденцию не прекращаться. А что такое мелкое крестьянское хозяйство? Это – наименее товарное, наименее рентабельное и наиболее натуральное, потребительское хозяйство, дающее каких-нибудь 12–15 процентов товарности. Между тем города и промышленность у нас растут вовсю, строительство развивается и спрос на товарный хлеб возрастает с неимоверной быстротой. Вот где основа наших затруднений на хлебном фронте». Впрочем, ссылался он на Ленина, который в статье «О продналоге» писал: «Если крестьянское хозяйство может развиваться дальше, необходимо прочно обеспечить и дальнейший переход, а дальнейший переход неминуемо состоит в том, чтобы наименее выгодное и наиболее отсталое, мелкое, обособленное крестьянское хозяйство, постепенно объединяясь, сорганизовало общественное, крупное земледельческое хозяйство. Так представляли себе все это социалисты всегда. Именно так смотрит и наша коммунистическая партия» [343]. В этом же докладе Сталин, как и Ленин десять лет до него, выражает свое инстинктивное недоверие к крестьянам (а также незнание экономических законов), указывая далее в причинах кризиса «неблагоприятное соотношение цен на хлеб в сравнении с ценами на другие продукты сельского хозяйства, что ослабляло стимул к реализации хлебных излишков и чего, однако, не могла изменить партия весной этого года, не нарушая интересов маломощных слоев деревни» [343]. Разумеется, это чушь. Никаких хлебных излишков не было, потому что не было смысла выращивать столько зерна по столь невыгодной цене, в то время как больше доходов крестьянин мог получить в производстве других продуктов сельского хозяйства. То есть проблема была в ценовой политике государства, а не в злонамеренном сокрытии зерна. Бухарин смог это понять, но не Сталин. И не Бухарин победил во внутрипартийной борьбе, а Сталин. И доклад, который мы процитировали выше, был только прелюдией политики коллективизации и индустриализации. Вооружившись цитатой Ленина и дополнив ее концепцией Евгения Преображенского о «первоначальном социалистическом накоплении», о которой мы еще поговорим в следующей главе, Сталин и его сторонники начали проводить наступление на деревню.

О коллективизации написано много книг, и, казалось бы, что тут можно добавить нового. Но в нашем изложении истории социализма обойти ее стороной невозможно, не нанеся ущерба последовательности, поскольку следующие две главы посвящены индустриализации, а коллективизация с индустриализацией очень тесно взаимосвязаны. Укрупнение сельского хозяйства через экспроприацию частных хозяйств и насильственное объединение крестьян в колхозы с изъятием у них инвентаря, земли, лошадей и скота было настоящей трагедией. Хотя совместная обработка земли и использование общего инвентаря практиковались еще в годы нэпа (т. н. ТОЗ – товарищества по обработке земли), в годы «сплошной» коллективизации, т. е. в период с 1928 по 1937 г., советское государство перешло от косвенной поддержки добровольной коллективной деятельности к насаждению такого типа хозяйства силой, сопровождающейся ликвидацией землевладельцев и кустарей.