Социализм. История благих намерений

Две эти цитаты замечательно демонстрируют отношение нацистского государства к собственности. Никаких гарантий у собственников не было. Их просто обязали выполнять «великую задачу», пусть и обеспечив им прибыль. Прибыль сама по себе не являлась главным мотиватором для промышленников – у них вообще не было выбора, они не могли отказаться от сотрудничества. В то же время Гитлер не был рьяным сторонником национализации, он смотрел на ситуацию прагматически и в условиях не только ограниченных ресурсов, но и времени. Кстати, то, что промышленники никак не влияли на политику, подтверждает российский историк Олег Пленков, чью позицию мы также рассмотрим далее. Он писал, что «от политики капитаны индустрии были оттеснены. В1936 г. была создана “Имперская палата промышленности” (Reichswirtschaftskammer); в сферу ее компетенций входили исключительно административные и технические вопросы, и она не имела никакого влияния на принятие значимых политических решений» [261].

Какое место в идеологии национал-социализма занимал капитализм, можно увидеть и на примере идей статс-министра Герберта Бакке и Вальтера Дарре, одного из ключевых идеологов нацистского государства, а также министра продовольствия и сельского хозяйства с 1933 по 1942 г., члена СС, седьмого по значимости командира в этой преступной организации. Адам Туз писал: «…в рамках теории Бакке расовый аграризм Дарре сочетался с более традиционной критикой капитализма как преобразующей исторической силы. Опираясь на популистский антикапиталистический канон, востребованный и правыми, и левыми, нацистские идеологи ставили себе на службу образы сжигаемого и выбрасываемого в море зерна и тысяч гектаров земель, остающихся невозделанными, – в то время как армии безработных европейцев и американцев страдают от голода. Подобно Гитлеру, Бакке видел миссию национал-социализма в том, чтобы ликвидировать прогнившую власть буржуазии. Идеология Бакке, отнюдь не будучи непрактичной, служила великолепным историческим оправданием крайнего протекционизма, уже осуществлявшегося аграриями-националистами. Согласно отнюдь не ретроградным взглядам Бакке, миссия национал-социализма заключалась в том, чтобы примирить друг с другом конфликтующие процессы, свойственные либерализму XIX в. Замшелым реликтом ушедшей эпохи был вовсе не национал-социализм, а викторианская идеология свободного рынка» [369, с. 240–241]. Таким образом, национал-социалистическая доктрина понималась как прогрессивная в сравнении с предшествующей ей либеральной эпохой. Это не что иное, как психология старой доброй формационной теории.

Уже в годы войны Гитлер «непосредственно увязывал битву за Москву с борьбой рас. Германия одновременно воевала и с капиталистической Великобританией, и с большевистской Россией. Две эти экономические системы, на первый взгляд разные, в реальности имели принципиальное сходство. Большевизм представлял собой не более чем наихудшую разновидность капитализма. Он порождал нищету и лишения, а “опора этой системы” “в обоих случаях” была “одна и та же: евреи и только евреи!”. Наступление на Москву должно было стать “смертельным ударом” по этому архиврагу немецкого народа» [369, с. 626].