Социализм. История благих намерений

Начинает Питер Корнелиус типичной социалистической тирадой: «Видя большое неравенство и беспорядки среди людей в мире, когда не только порочные правители или руководители, жадные купцы и торговцы, ленивые, праздные и нерадивые вероучители и другие довели всех до рабства и угнетения, – но также большое количество простых ремесленников или рабочих, – стремящихся уменьшить, избежать или сбросить тяжкий гнет, – наполняют все дела ложью и обманом к угнетению честных и добрых людей, совесть которых не может выносить этого, поэтому я (вместе с другими, рожденными для общего блага) задумал попытаться объединить четыре сословия людей, из которых состоит мир, в одну семью или самоуправляющуюся общину, то есть крестьян, ремесленников, моряков и магистров искусств и наук, с целью избежать светского и духовного ига фараонов, столь долго господствовавшего над телами и душами, и снова восстановить (как в прежние времена) справедливость, любовь и братское общение, которые редко могут быть найдены ныне» [20, с. 305].

Рассмотрим же изложение основ общества, которое Э. Бернштейн называет «коммунистическим хозяйственным товариществом с ограниченной частной собственностью». Последняя действительно сохраняется за членом общины в виде того, что он принес с собой при вступлении в нее, и закрепляется за собственником без права получения с собственности доходов. Имеет место даже наследование и возвращение принесенной в самом начале собственности при добровольном выходе из общины.

Община должна была состоять из большого дома на 30 семейств, построенного в Лондоне, где располагались бы лавки и склады, и еще большего по размерам дома в сельской местности – как центр производства и место жительства членов общины. При этом надо было расположить его у реки и обязательно снабдить пристанью, а кроме того, сделать возможным его отделение от окружающей местности подъемным мостом. Внутри огромного сельского дома, явно напоминающего крепость, располагались бы различные помещения, как общие, так и отдельные; спальни, приемные, помещения для хранения одежды, детская комната, кухня, столовая, помещения для хранения пищи и напитков, госпиталь и комнаты врачей, библиотека и т. д.

Для всех членов общины устанавливалась трудовая повинность, ограниченная шестью часами. Отрабатывать эти шесть часов можно было в течение дня, как угодно, разбивая их так, как удобно рабочему. При этом для наемных рабочих, которых могла нанимать община, рабочий день составлял добрые 12 часов. Все члены общины, судя по всему, должны были периодически менять свою деятельность, какое-то время проводя то в городе, то в сельском доме. Это вполне логично для социалистической утопии, поскольку разделение труда уже им, задолго до Маркса, интуитивно виделось как зло, из-за которого невозможно достигнуть равенства. То есть, по идее, все члены общины должны были быть примерно одинаковы в своих навыках, и такая универсальность каждого члена гарантировала автаркию всей общины. Неудивительно поэтому, что дети, в том числе девочки, в «домашней» утопии Корнелиуса Плокбоя изучали сразу два-три ремесла. «Универсальность» каждого рабочего – своего рода противоядие против эксплуатации.