Социализм с русским лицом

Банки, как и монополии, страшили националистов своей непредсказуемостью и неподконтрольностью. Например, Бельскому они представлялись «колоссальными резервуарами накопленной народной энергии». Он сравнивал их с «водонапорными и распределительными бассейнами, которые инженеры-гидротехники устраивают в системе оросительных каналов».

По желанию банковских механиков золото может течь как в одну, так и в другую сторону, выполнять как полезную, так и вредную работу, как разрушать, так и созидать. Бельский продолжал сравнение и говорил, что «тут возможны подземные течения, которые могут вызвать, в конце концов, обвалы и катастрофы, поражающие своей внезапностью и кажущимся противоречием с общим экономическим благополучием поверхности».

Надо отметить, что националисты не только критиковали монополии и банки, но и предлагали конкретные меры по ликвидации их отрицательного воздействия. При этом они считали бессмысленным вводить запрет на их деятельность.

Так, «Московские ведомости» вынуждены были признать: «…Синдикаты находятся в глубокой органической связи с современным хозяйством». Поэтому запрет только «способствует усилению секретности в их деятельности, а это несет большой ущерб народному хозяйству».

Националисты настаивали на тщательной регламентации хозяйственных операций синдикатов и жестком контроле за их функционированием. По их мнению, все действия синдиката должны происходить под наблюдением правительства, которому надо представить право регулирования цен.

Чрезвычайно интересен проект В. Крупенского, выступавшего за экономическое уничтожение монополий при помощи возврата к свободной конкуренции. Для этого необходимо изменение тарифных и таможенных условий. Он был убежден, что если нет возможности создавать конкуренцию развитием соответствующего производства, то данному производству надо облегчить выход на рынок изменением провозных тарифов.

Весьма жесткими можно назвать требования, принятые на совещании монархистов, которое прошло 21–23 ноября 1915 года в Петрограде. Они сводились к тому, чтобы:

1) запретить банкам (под страхом уголовного преследования) давать ссуды под товар свыше 50 % от реальной стоимости и намеренно преувеличивать оценку закладываемого товара;

2) отменить предоставление банками в общие собрания акционеров какие-либо акции, кроме действительно принятых самими банками;

3) расширить право реквизиции и секвестра на товары, заложенные в банках;

4) установить правительственную таксу на предметы жизненной необходимости;

5) ввести уголовную ответственность за умышленное сокрытие или задержку товаров первой необходимости.

И все равно здесь нет и слова о необходимости национализации, которая только и могла лишить антитрадиционную олигархию ее почти безмерных ресурсов. Здесь снова видна излишняя консервативность националистов, проявившаяся в наивном стремлении разрешить все полюбовно.

Выступая против крупного капитала, монархисты пытались в то же время защитить свободу средней и мелкой промышленности. Так, они провалили в 3-й Государственной Думе законопроект о создании своего рода синдиката в мукомольном деле. Новые правила о съездах мукомолов грозили сконцентрировать мучные запасы в руках нескольких крупных предприятий. Организация мукомолов предполагалась быть принудительной, постановления съездов – обязательными.

Показательно, что русское националистическое движение начала ХХ века получило поддержку части немонополистической буржуазии. Ее привлекло сочетание в нем нескольких идейных позиций: антимонополизм, протекционизм, стремление к политической и социальной стабильности. Широко распространена была практика прямого участия средних и мелких предпринимателей в политическом противоборстве – на стороне самодержавия.

Так, в начале 1905 года промышленники и торговцы среднего калибра (главным образом из Костромского и Иваново-Вознесенского округов) предоставили правительству докладную записку ультраконсервативного содержания в ответ на либеральную записку московских промышленников.

Многие представители средней и мелкой буржуазии сыграли значительную роль в деятельности монархических структур. Вдова и наследница богатого книгоиздателя Е. А. Полубояринова исполняла обязанности товарища председателя и казначея Дубровинского Союза русского народа. Предприниматели (среднее звено) Е. А. Голубев и С. А. Оборин входили в Главный совет единого СРН.

На Урале активное участие в черносотенном движении приняли золотопромышленники В. О. Козинцев (Екатеринбург) и В. Н. Шайдуров, домовладелец Свинников (Екатеринбург), торговец С. Д. Смирнов (Пермь).

Впрочем, порой многие буржуа просто опасались противоречить финансовому капиталу, настроенному против самодержавия и его защитников. Например, уфимские купцы, симпатизирующие СРН, жертвовали на него тайно и не посещали его собраний. Они объясняли свою позицию политикой банков, не учитывающих векселя и рушащих дело предпринимателей, входящих в Союз.