Социализм. «Золотой век» теории

Меньшевики не желали принимать такие правила игры и признавать себя аналогом жирондистов. Зато их устраивали якобинские симпатии Ленина, они увидели в них доказательство его «мелкобуржуазности». А ведь марксисты видели в мелкобуржуазном влиянии объяснение чуть ли не всех уклонений от истины в рабочем и социал-демократическом движении.

П. Аксельрод разъяснял большевикам, что их якобинство не принесет пролетариату никакой пользы. Якобинство вовлекает массы «в движение, конечным результатом которого в самом лучшем, самом идеально благоприятном случае было бы кратковременное господство радикальной демократии, опирающейся на пролетариат… В конце пути, на который она увлекает наше движение, светится, как блестящая точка, якобинский клуб, т.е. организация революционно-демократических элементов буржуазии, ведущая за собою… наиболее активные слои пролетариата»[1043].

Если большевики – якобинцы, значит они пытаются растворить движение пролетариата в общедемократическом движении, надеясь повести последнее к социализму[1044]. Стратегия, близкая эсеровской. Меньшевики были уверены, что «социализм» разношерстных демократических масс не будет настоящим социализмом. Казалось бы, они оказались правы – реального социализма не получилось. Но только ли потому, что капитализм сокрушили не чистопробные когорты пролетариата, а разношерстные плебейские массы?

Характерно, что меньшевики, в свою очередь, также принялись растворять движение пролетариата в общедемократическом движении (соглашаясь на союз с либералами), но в силу формационного догматизма выступали против направления этого движения к социализму, подчиняя интересы рабочих задачам капиталистической модернизации.

* * *

Параллели с французской революцией подтвердили свою прогностическую силу (пусть и относительную) в отношении революционного процесса России. Французские алгоритмы опирались на общие социальные механизмы революционного перехода к индустриальному обществу. Маргинализация городских слоев в обществе, пропитанном авторитарным сознанием, создавала благоприятную почву для «реинкарнации» на российской почве плебейского революционаризма – якобинизма.

Но социалистическое движение поставило в повестку дня гораздо более сложный круг проблем, чем Великая французская революция, что обусловило и более сложную расстановку позиций в полемике марксистов (не говоря о социалистах в целом).

Вполне очевидно, что якобинцы – не социалисты, и аналогия социал-демократов с ними – неполная. Политический якобинизм, дополненный социалистической (коммунистической) идеей, развился в бланкизм. Этот термин более адекватно характеризует радикальное авторитарное коммунистическое движение.

Ленинская идея организации профессиональных революционеров – бланкизм ХХ века. Если большевизм – вариант бланкизма, то это – уже не марксизм. Такова логика меньшевиков: «Большевики – не марксисты, а бланкисты»[1045]. Меньшевики не учитывали, что марксизм и бланкизм могут оказаться пересекающимися множествами. Можно разделять радикально-коммунистические авторитарные идеи Бланки, одновременно исповедуя основные идеи Маркса. Большевизм – это марксистский бланкизм, также как ткачевизм – народнический бланкизм (отсюда путаница в работах тех авторов, которые пытаются выводить взгляды Ленина из Ткачева).

Политический бланкизм Ленина – не основание противопоставлять ленинизм учению Маркса. Маркс, как и Бланки, был централистом. Маркс не выступал против партийного проекта Бланки, многие бланкисты стали марксистами, дополнив свою политическую доктрину социально-экономической концепцией Маркса. Маркс более фундаментален, идеи Бланки, которые развивает Ленин, носят прежде всего прикладной, тактический характер. В марксизме и социал-демократии было много общего с бланкизмом, и реальный исторический бланкизм в итоге растворился в социал-демократии.