Социализм. «Золотой век» теории

Это понимание, неприемлемое для Ленина в 1902 г., когда он видит в стихийности источник буржуазного влияния, становится ближе лидеру большевизма в ходе революции 1905 г. Наблюдая самоорганизацию масс и одобрительно воспринимая результат их творчества в виде советов, Ленин увидел в них необходимый баланс между спонтанностью и централизмом. Взаимодействие этих двух начал станет формулой большевизма в 1917-1918 гг. Люксембург до конца своих дней останется сторонницей радикального движения снизу, самоорганизации пролетариата. Из этого вытекает ее умеренная критика действий большевиков после прихода к власти. Но она верит, что массы распорядятся своей победой в соответствии с марксистской стратегией. Отсюда – терпимость Люксембург к большевизму 1917-1918 гг., который, при всех своих авторитарных «ошибках» высвобождал революционную энергию масс. Когда в полную силу проявилась деспотичная сторона большевистской политики, Люксембург уже не было в живых.

В 1904 г. на ленинское утверждение о благотворном организационном значении фабрики для пролетариата Люксембург ответила, что «такую дисциплину, которую имеет в виду Ленин, навязывают рабочим не только фабрика, но и казарма, а также современный бюрократизм, короче – общий механизм централизованного буржуазного государства»[1052].

Люксембург в работе «Социальная реформа или революция?» утверждала, что социализм не может существовать как распределительная надстройка над существующим способом производства[1053]. Левые марксисты не додумывали эту мысль до логического конца: социализм предполагает отрицание индустриальной системы с ее концентрацией машинного производства. Нужен новый, не индустриальный способ производства, чтобы возникли социалистические отношения.

Фабрика основана на управлении человека человеком, а коммунистическая ячейка – на братстве, равноправии и альтруизме. Радикальный (даже в сравнении с Лениным) большевик, а затем – меньшевик Александр Богданов попытался найти новые мотивы альтруизма на уровне психологии: «Дело идет о возрастающей общности основного содержания опыта, а не бесчисленных частных переживаний, о возможности полного взаимного понимания людей, а не об их психическом тождестве; о способности каждого во всякое время овладеть какой угодно частью опыта других людей, а не о фактическом обладании всем этим опытом»[1054]. Такое возможно только при идеальных коммуникациях. Но даже если возникнет такое «универсальное общение», построить взаимопонимание будет нелегко из-за психологических различий и инерции эгоизма. Но во всяком случае социальные различия будут устранены: «Работник будущего общества будет настолько же инженер, насколько рабочий: тип синтетический, сливающий в себе раньше разделенные функции»[1055]. Это невозможно представить себе в условиях фабричной системы, во всяком случае до ее полной автоматизации. Координационные функции в новом обществе также должны быть автоматизированы, что исключит злоупотребления. Богданов предусматривает «создание центров, выясняющих и осуществляющих волю коллектива, но не управляющих им»[1056]. При этом центральная организация сохраняет только научно-статистическую функцию. «Центральному производственному аппарату остается тогда в этой области учитывать факты, но не предписывать нормы»[1057].

Как марксист, Богданов исходит из возможности идеального по своей рациональности планирования, которому безропотно подчиняются все производители и потребители. Пока не созданы технические и культурные предпосылки таких альтруистических, неиерархических отношений, переход к коммунизму невозможен. Отсюда резкая критика Богдановым «военного коммунизма» 1918-1921 гг., большевистского «забегания вперед». «Разница немалая. Социализм есть прежде всего новый тип сотрудничества – товарищеская организация производства; военный коммунизм есть прежде всего особая форма общественного потребления – авторитарно-регулируемая организация массового паразитизма и истребления. Смешивать не стоит»[1058].

У Богданова и Люксембург предельно сближаются два направления коммунистической мысли – марксистское и анархистское. Люксембург уповает на прямое действие масс, не опосредованное политическим центром. Богданов исходит из марксистских постулатов, но рисует модель безвластного общества, критикуя попытку создать «диктатуру пролетариата», подменяющую движение к настоящему коммунизму, к товарищеской организации производства и жизни. Эта идейная линия сдвига левого марксизма в сторону анархизма будет иметь плодотворное продолжение в ХХ веке.

Конструктивный социализм эсеров

К началу ХХ в. народничество оправилось от поражения первой половины 80-х гг. В 1901-1902 гг. была создана Партия социалистов-революционеров (ПСР), что означало возрождение революционного крыла народничества.