Социальная психология и история

Сама грамматика всех языков мира свидетельствует о том психологическом факте, что слова спрягаются, а в некоторых языках и склоняются не по двум, а по трем лицам. Во множественном числе: идем, идете, идут; в языках, имеющих склонения существительных по лицам, например семитских: наш, ваш, их предмет (или действие). Все существующие и мыслимые люди и отношения с ними делятся прежде всего на эти три категории. Отмечено, что у некоторых первобытных народов действительно в отдельных случаях множественное число налицо, а единственного еще нет. Это положение вещей хорошо резюмировано в известных словах Энгельса: “Племя оставалось для человека границей как по отношению к иноплеменнику, так и по отношению к самому себе… Как ни импозантно выглядят в наших глазах люди этой эпохи, они неотличимы друг от друга, они не оторвались еще, по выражению Маркса, от пуповины первобытной общности”

Итак, будем выбирать наиболее древнее отношение в рамках множественного числа Если следовать Фейербаху, надо принять за исходную форму “мы и вы”. Однако тщательный анализ приводит к неожиданному результату: “вы” (и соответственно “ты”) — категория производная и отвечающая более поздней ступени, чем “мы” и “они”.

Поистине социальная психология становится наукой лишь с того момента, когда на место исходного психического явления ставит не “я и ты”, а “мы и они”, или “они и мы”, на место отношений двух личностей — отношения двух общностей. Включение же второго лица — “вы” (соответственно “ты”) необходимо развивается из исходного отношения и развивает его в свою очередь. Это — плод какого-то контакта между “мы” и “они”, продукт диалектики их взаимоотношений.

Но как же все-таки в сознание индивида попадает целая общность? Представим себе две первобытные группы — родовые или племенные. Если бы они никогда не встречались друг с другом, каждый индивид в группе “А” и не ощущал бы, что он принадлежит к какой-то общности. Как они не отличались друг от друга внутри нее, так они не отличали себе подобных от каких-либо иных. Это была лишь объективная общность. Для того чтобы появилось субъективное “мы”, требовалось повстречаться и обособиться с какими-то “они”. Иначе говоря, если рассматривать вопрос именно в субъективной, психологической плоскости, “они” еще первичнее, чем “мы”. Первым актом социальной психологии надо считать появление в голове индивида представления о “них”.

Материал не только из истории первобытного общества, но и из истории разных эпох иллюстрирует, что может подчас быть очень слабо выражено и вовсе отсутствовать сознание “мы” при ясно выраженном сознании, что есть “они”. “Они” — это не “не мы”, а наоборот: “мы” — это “не они”. Только ощущение, что есть “они”, рождает желание самоопределиться по отношению к “ним”, обособиться от “них” в качестве “мы”.

“Они” на первых порах куда конкретнее, реальнее, несут с собой те или иные определенные свойства — бедствия от вторжений “их” орд, непонимание “ими” “человеческой” речи (“немые”, “немцы”). Для того чтобы представить себе, что есть “они”, не требуется персонифицировать “их” в образе какого-либо вождя, какой-либо возглавляющей группы лиц или организации. “Они” могут представляться как весьма многообразные, не как общность в точном смысле слова.

Насколько генетически древним является это переживание, можно судить по психике ребенка. У маленьких детей налицо очень четкое отличение всех “чужих”, причем, разумеется, весьма случайное, без различения чужих опасных и неопасных и т.п. Но включается сразу очень сильный психический механизм: на “чужого” при попытке контакта возникает комплекс специфических реакций, включая плач, рев — призыв к “своим”.

“Мы” — это уже значительно сложнее и в известной мере абстрактнее. Реально существовавшая в первобытности общность, взаимосвязь индивидов ощущается теперь каждым из них либо посредством той или иной персонификации, либо посредством различных обрядов, обычаев, подчеркивающих принадлежность индивидов к данной общности в отличие от “них”.

Любопытно подчеркнуть, что в первобытном обществе “мы” — это всегда “люди” в прямом смысле слова, т.е. люди вообще, тогда как “они” — не совсем люди. Самоназвание множества племен и народов в переводе означает просто “люди”. Это еще раз иллюстрирует, что в психологическом смысле “мы” — очень непростая психологическая категория.

Это не просто осознание реальной взаимосвязи, повседневного сцепления известного числа индивидов. Так кажется лишь на первый взгляд. На деле это осознание достигается лишь через антитезу, через контраст: “мы” — это те, которые пе “они”; те, которые не “они”, это — истинные люди.