Социальная психология и история

Конечно, так просто дело выглядело только на заре истории, затерянной далеко за видимым нам горизонтом. Перед нашими глазами на протяжении всей истории находится преимущественно продукт — различные “мы”, сознание людьми своей принадлежности к той или иной общности. Чем дальше уходила история от первобытности, тем более “они” и “мы” менялись местами: многообразные общности психологически ощущаются по противопоставлению не каким-либо конкретным “они”, а по противопоставлению просто всем, которые не “мы”.

Но, может быть, все-таки в качестве самой первоначальной общности надо вообразить то, что нам легче всего вообразить: группу людей, связанных родством между собой, вообще людей, в том или ином отношении “своих”, т.е. и лично известных друг другу, и непосредственно связанных совместным бытом, совместным промыслом, общим происхождением? Однако наука тысячи раз наталкивалась на одну и ту же неприятность: то, что легче себе вообразить, отнюдь не всегда объективно истинно. Так и тут. Если полагать, что простейшая общность людей — это кровное родство, и существующее не в умах людей, а на деле, то кики к не удастся объяснить, почему у племен и народов, стоящих на наиболее низких ступенях развития, кровное родство сплошь и рядом является мнимым, вымышленным, порожденным фантазией лишь для того, чтобы оправдать причисление людей к одному роду. То оказывается, что они все — прямые потомки одного и того же животного, причем определенной особи; то они — потомки вымышленного прародителя; то оказывается, что при включении иноплеменника в состав племени или рода в него, вследствие особых обрядов, воплощается кто-нибудь из умерших сородичей- Нет, представление о кровном родстве, даже при самых низких, тотемистических установлениях и представлениях, вовсе не является таким естественным, как кажется. Считать эту общность первичной не приходится. На первый взгляд, весьма просто звучат слова “первобытный трудовой коллектив”. Но кого допускали в этот коллектив, а кого нет? Мы опять оказываемся в замкнутом кругу, отсылаем не к известному, а к неизвестному, пока не признаем первичность психологической категории “они”.

Если восходить еще дальше к наидревнейшему прошлому, то естественно возникает догадка: не отражает ли это исходное, можно сказать, исконное психологическое размежевание с какими-то “они” сосуществование людей на Земле с их биологическими предшественниками — палеоантропами (неандертальцами)? Именно их могли ощущать как недопускаемых к общению и опасных “нелюдей”, “полулюдей”. Иначе говоря, при этой гипотезе первое человеческое психологическое отношение — это не самосознание первобытной родовой общины, а отношение людей к своим близким животнообразным предкам и тем самым ощущение ими себя именно как людей, а не как членов своей общины. Лишь по мере вымирания и истребления палеоантропов та же психологическая схема стала распространяться на отношения между группами, общинами, племенами, а там и всякими иными общностями внутри единого биологического вида современных людей.

Указанный фактор, отношения с палеоантропами, по-видимому существенно менял и свою конкретную роль в течение человеческой истории. Были периоды взаимного истребления, были — расселения подальше друг от друга, были (возможно, в неолите и энеолите) — схождения и даже как бы симбиоза, затем — нового расхождения. Вероятно, этим изменениям соответствовали сдвиги и в культурной истории человечества. Но неуклонно, чем позже тем более, палеоантропы вырождались, и роль этого фактора делалась ничтожнее, сходя на нет. Но ведь мы и выдвигаем эту гипотезу лишь в качестве первого толчка. Центр тяжести все более переносился с “они” на “мы”.

“Мы” стало универсальной психологической формой самосознания всякой общности людей. Но “мы” все-таки всегда подразумевает противопоставление каким-либо — то определенным, то неопределенным — “они”.

Прошли долгие тысячелетия, прежде чем впервые пробудилась мысль, что “мы” может совпадать со всем человечеством и, следовательно, не противостоять никакому “они”.

Общности

Социальная психология, как видим, имеет полное право пользоваться понятиями “общность”, “коллектив”, “группа”, не переставая от этого быть психологией.

Более того, социальная психология начинается именно с абстрагирования научной мыслью общности как таковой от бесконечного многообразия — простой единицы, отдельной клетки и т.д. Общая теория социальной психологии и является не чем иным, как всесторонним психологическим анализом этого центрального понятия — понятия общности.