Социальная справедливость и город

Нам нужна адекватная аналитическая рамка для работы с комплексными проблемами на стыке социального и пространственного анализа. Не думаю, что адекватный метаязык, объединяющий эти два подхода, появится в скором времени. Уж лучше нам довольствоваться наличествующими на данный момент концептами, позволяющими создать теорию города. Используя их, мы должны быть осторожны, поскольку выбранные нами концептуальные рамки могут оказывать влияние на наше понимание истинной роли планировщика и на наши стратегические приоритеты. К сожалению, «практическая логика» слишком однозначно ассоциируется с утвердившейся философской позицией. В этом можно убедиться, взглянув на два достаточно разных подхода к городским проблемам.

Можно рассматривать пространственную форму города как основную детерминанту человеческого поведения. Этот «пространственно-средовой детерминизм» — рабочая гипотеза тех планировщиков физического пространства, которые стремятся продвигать новый социальный порядок, манипулируя пространственной средой города. Это также удобный способ разрешения некоторых сложностей взаимодействия между пространственной формой и социальным процессом, поскольку он предполагает простую каузальную модель, в которой пространственная форма влияет на социальный процесс. В некоторых случаях эта точка зрения, кажется, становится оформленной философией и в таком качестве подвергается атаке со стороны философов. Демократическое представление о важности того, что хотят люди, вместе с некоторыми свидетельствами того (ни в коем случае не окончательными), что изменение пространственной среды может и не влиять на поведенческие модели, подтолкнуло Ганса (Gans, 1969), Джекобс (Jacobs, 1961) и Уэббера (Webber, 1963) к критике пространственно-средового детерминизма и привлекло внимание к альтернативным рабочим гипотезам, в которых социальный процесс видится как обладающий своей собственной динамикой, которая часто — несмотря на усилия планировщиков — формирует свою собственную пространственную форму. Уэббер доказывает, что новый пространственный порядок возникает как ответ на изменение технологии и социальных норм. Планировщик не может предотвратить появление этого порядка. Он может только ослабить его воздействие или увеличить его эффективность. Это рабочая гипотеза, которая переворачивает причинно-следственные связи, предполагаемые в первой, кажется тоже стала своеобразной философской позицией у некоторых авторов. Планировщик, согласно этой точке зрения, должен восприниматься как слуга социального процесса, а не его господин.

Различия между этими двумя якобы альтернативными подходами намного сложнее, чем было обрисовано в предыдущем параграфе. Несомненно, многие из первых планировщиков отличались весьма наивным пространственно-средовым детерминизмом, в котором несколько перестроенных жилых кварталов, устройство нескольких парков и прочее считалось адекватным средством борьбы с тяжелыми социальными недугами. Этот подход очевидно несостоятелен. Но современные планировщики городской среды гораздо более осведомлены относительно тонкостей взаимоотношений между средой и человеческим поведением (Sommer, 1969). Они осознают, что нет таких объективных данных, на основе которых можно создать проекты «хорошего» городского дизайна — то, к чему они стремятся. Современные представители обоих подходов вроде бы признают роль обратной связи. Специалисты по средовому дизайну знают, что если они изменят пространственную структуру транспортной сети, то социальный процесс, вероятно, приведет к достаточно значимым изменениям в землепользовании. Социальные детерминисты также принимают, что если социальный процесс стремится к определенной доминирующей норме (скажем, предпочтению передвижения на автомобиле), то создание пространственной формы, подходящей для этой нормы, может только укрепить ее: большинство американских городов не приспособлены для пешеходного передвижения, увеличивая тем самым потребность в обладании и использовании автомобиля. Различия подходов не так резки в настоящее время, но они все еще существенны. Посмотрите на эти две цитаты: «Существуют надежные свидетельства того, что физическая среда не играет настолько большой роли в жизни людей, как это представляют себе планировщики. Хотя люди живут, работают и развлекаются в зданиях, их поведение задается не этими зданиями, а экономическими, культурными, социальными отношениями внутри них. Плохой дизайн, конечно, может как-то влиять на то, что происходит внутри здания, а хороший — может улучшать ситуацию, но дизайн как таковой не вносит существенного вклада в формирование человеческого поведения» (Gans, 1969, 37–38).

«Хороший дизайн становится бессмысленной тавтологией, если мы полагаем, что человек может быть приспособлен к любой среде, которую он создаст. Перспективный вопрос состоит не в том, какого рода среду мы хотим создать, а какого человека мы хотим сформировать» (Sommer, 1969, 172).